И все-таки горе, в первую очередь, — именно переживание, явление аффективного порядка, и поэтому сейчас мы попробуем глубже проникнуть в его эмоциональную ткань. Согласно теории дифференциальных эмоций, разработанной К. Изардом, «горе является сложной структурой, включающей фундаментальные эмоции и эмоционально-когнитивные взаимодействия» [12, с. 264]. При этом считается, что в переживании горя ведущее место принадлежит страданию и печали, в большинстве случаев скомбинированными с некоторыми другими фундаментальными эмоциями: страхом, гневом, виной и стыдом. Исследования Дж. Блока «показали также, что понятие горя положительно коррелирует с понятиями беспокойства и зависти и отрицательно — с понятием удовлетворенности» [12, с. 268].
Некоторые авторы помимо этого отмечают у человека, потерявшего кого-либо из своих близких, ощущение собственной малоценности, в частности, из-за снижения работоспособности и интеллектуально-мнестических функций, а также из-за потери интереса к чему бы то ни было. Митрополит Сурожский Антоний помогает взглянуть на чувство своей малозначимости, бывающее у людей, переживающих утрату, еще и с другой стороны. Острота этого чувства усиливается, когда горюющий оказывается в одиночестве, ощущает себя одиноким. Если умирает самый близкий человек, нам уже «не с кем поговорить, некого выслушать, не к кому проявить внимание, …никто не ответит, не отзовется, и нам некому ответить и отозваться; а это означает также очень часто, что только благодаря ушедшему мы имели в собственных глазах некую ценность: для него мы действительно что-то значили, он служил утверждением нашего бытия и нашей значимости… Нас оставил человек — и некому больше… сказать: „Я люблю тебя“, и, следовательно, у нас нет признания, утверждения в вечности» [1].
Все разнообразные эмоциональные переживания, составляющие сложную аффективную архитектонику горя, не образуют собой некую беспорядочную смесь, но так или иначе взаимосвязаны друг с другом, иногда противоречивым образом. Как уже говорилось, основным источником страдания в переживании горя является ощущение потери и часто идущего за ней следом одиночества. Горюющий нередко чувствует себя брошенным, покинутым, из-за чего в глубине души иной раз злится на умершего. Кроме того, потеря значимого человека может быть весьма фрустрирующим событием, так как ставит крест на всех связанных с ним планах и желаниях. Такая фрустрация тоже легко может вызвать гнев. Эти негативные чувства по отношению к умершему: злость, гнев, иногда обида вступают в противоречие с обычно присутствующей его идеализацией или с убеждением, что не подобает испытывать подобные чувства в адрес усопшего, и в результате порождают вину. Другим источником чувства вины может быть сожаление, что не было лучших отношений с умершим, или осознание, что для него не было сделано все, что возможно. Если человек, потерявший близкого, чувствует (или ему кажется), что окружающие осуждают его за то, что он не был достаточно внимательным, заботливым по отношению к умершему, то к прочим сложным чувствам присоединяется еще и стыд. Одиночество, фрустрация и страдание, будучи предметом сравнения с состоянием окружающих людей, дают начало зависти. Так, овдовевший супруг может невольно завидовать другим супружеским парам, а мать, потерявшая своего ребенка, может испытывать зависть по отношению к другим, счастливым матерям и неосознанно избегать мест скопления детей.
Сложную палитру эмоциональных компонентов переживания горя представляют Р. Моуди и Д. Аркэнджел в совместном труде «Жизнь после утраты». По их мнению «горе — это не эмоции, а процесс, вовлекающий различные чувства» [22, с. 91], среди которых называются следующие: покинутость (чувство одиночества, изоляции), гнев, тревога, паника, депрессия (подавленность), страх, досада, сожаление, фрустрация, вина, стыд, зависть, любовь; а также чувства, отражающие как раз процессуальный аспект переживания горя: утешение, смирение или принятие (к ним еще нужно прийти!) В приведенном перечне мы встречаем ряд уже знакомых нам аффективных феноменов. Кроме того, некоторые из перечисленных чувств можно отождествить с определенными эмоциями из числа упоминавшихся выше: депрессию — с печалью и страданием, тревогу — с беспокойством, фрустрацию — с неудовлетворенностью.
Моуди и Аркэнджел приводят разного рода страхи, одолевающие тех, кого постигла утрата. «Люди боятся забыть какие-либо специфические особенности покинувших их близких — облик, голос, манеры. Они опасаются забыть шутки, звучавшие из их уст; секреты, которыми те делились; какие-то особые детали взаимоотношений. Многие упорствуют и сдерживают свои горестные чувства из опасения, что если дадут им волю, то вместе с ними улетучится и память. Для тех, кто видел тяжелую смерть или длительную болезнь, справедливо и обратное — они опасаются, что в памяти их будут преобладать тяжкие воспоминания. Кроме того, имеют значение и проблемы самоконтроля; некоторые полагают, что, дав волю хоть одной слезинке, они безвозвратно утратят контроль над собой и будут рыдать до изнеможения. Мужчины особенно стараются сдерживать свои эмоции, боясь, что плач выдаст их слабость» [22, с. 88—89]. К этому необходимо добавить также страх собственной кончины, который склонен всплывать на поверхность, когда умирает кто-то из близких, так как это событие напоминает человеку, что когда-нибудь то же самое ожидает и его.[1]