9 Христос как идеал несет на себе грехи всего мира. Но если идеал полностью внешний, то грехи индивидуума так же внешни, и, следовательно, он более расколот, чем когда-либо, поскольку внешнее заблуждение позволяет ему буквально "возложить свои грехи на Христа" и, таким образом, избежать собственной глубокой ответственности - что противоречит духу христианства. Такой формализм и слабость были не только одной из первопричин реформации, они так же свойственны самой сущности протестантизма. Если высшая ценность (Христос) и высшее ее отрицание (грех) находятся вовне, то душа пуста: ее высшее и низшее отсутствуют. Восточная позиция (особенно индийская) совсем иная: все, и высшее, и низшее находится в (трансцендентном) субъекте. Соответственно этому значение Атмана, Самости, превыше всего. Но для западного человека ценность Самости стремится к нулю. Таково всеобщее обесценение души на Западе. Всякий, говорящий о реальности души или психе[11] , обвиняется в "психологизме". О психологии говорят, как если бы она была "только" психологией и ничем больше. Мнение, что имеются психические факторы, которые соответствуют божественным образам, рассматривается как профанация последних. Представляется святотатством думать, что религиозное переживание есть психический процесс; потому что, как утверждают, религиозное переживание "не только психологично". Как считают, психической является только природа и, следовательно, ничто религиозное не может из нее выйти. В то же время такие критики никогда не колеблются вывести все религии - за исключением их собственной из природы психе. Общеизвестен факт, что два теолога, написавших рецензии на мою книгу "Психология и религия", один из которых был католиком, а другой - протестантом, упорно не обращали внимания на мои демонстрации психического происхождения религиозных феноменов.
10 Столкнувшись с подобной ситуацией, мы должны спросить: знаем ли мы достаточно о психе, чтобы можно было сказать "только" психическое? Потому что так западный человек, чья душа, очевидно, "немногого стоит", говорит и думает. Если бы в его душе было нечто большее, он говорил бы об этом с почтением. Но поскольку так никто не делает, мы можем лишь заключить, что в ней нет ничего стоящего. Это относится не ко всем и не всегда, а только к людям, у которых в душах ничего нет, и для которых "весь Бог вовне". (Иногда немного Майстера Экхарта было бы весьма полезно!)
11 Исключительно религиозная проекция может лишить душу ее ценности, так что из-за полного истощения она станет неспособной к дальнейшему развитию и впадет в бессознательное состояние- В то же время она вводит жертву в заблуждение, будто причина всех несчастий лежит вовне, и люди более не останавливаются , чтобы спросить себя, а где же их собственные деяния. Душа кажется столь незначительной, что рассматривается способной ко злу едва ли не меньше, чем к добру. Но если душа более не играет никакой роли, религиозная жизнь сводится к видимости и формализму. Какова бы ни была картина отношений между Богом и душой, истинно одно: душа не может быть никаким "Только"[12] . Напротив, она имеет достоинство сущности, одаренной сознательным отношением к Божественности. Даже если это будет лишь отношением капли воды к морю, то море не смогло бы существовать, если бы не множество капель. Бессмертие души, утверждаемое догмой, возвышает ее над преходящим в смертном человеке и сообщает ей некое сверхъестественное качество. Таким образом, она бесконечно превосходит по значению бренного сознательного индивидуума, так что христианину запрещается относиться к душе как к чему-то "Только"[13] . Душа соответствует Богу, как глаз солнцу. Поскольку наше сознание не способно постичь душу, смешно говорить о вещах, относящихся к ней, покровительственно или пренебрежительно. Даже глубоко верующий христианин не знает скрытых путей Бога и должен предоставить ему возможность решать самому: работать ли над человеком извне или изнутри, через душу. Поэтому верующий не должен пугаться того факта, что существуют somnia a Deo missa (сны, посланные Богом) и озарения, которые не могут быть вызваны какими-либо внешними причинами. Было бы богохульством утверждать, что Бог может являть себя всюду, кроме только человеческой души. В действительности, глубокая сокровенность отношений между Богом и душой изначально препятствует какому бы то ни было обесцениванию ее[14] . Возможно, говоря об этой близости, мы заходим слишком далеко, но во всех событиях душа должна содержать в себе способность отношения к Богу, т.е. соответствие или же связь, которая никогда не может исчезнуть[15] . Эта связь, если использовать психологическую терминологию, есть архетип - образа Бога.
11
Перевод немецкого слова Seele (обычно переводится как душа) и Psyche (обычно переводится как психика) представляет почти непреодолимые трудности из-за отсутствия единственного русского эквивалента, а также потому, что они являются синонимами, как и два слова "психика" и "душа". Поэтому требуется некоторое пояснение.
Применяемое в переводе "Психе" — для которой Юнг использует или Psyche или Seele — используется в значении, относящемся к целостности всех психических процессов (Юнг, Психологические типы, Опр. 15, 47а) и характеризует совокупность психических процессов, особенно их динамических аспектов; то есть это некое всеобъемлющее определение. "Душа", с другой стороны, как принято в аналитической психологии, более ограничена по значению и обозначает "функциональный комплекс" или часть личности и никогда не относится к психе в целом. Часто она прилагается к "anima" и "animus", например, в такой связи она используется в сложном слове "Seelenbild" (англ. - Soul-image). Эта концепция души более узка, чем христианская, с которой читатель, по всей видимости, должен быть более знаком. В христианском контексте "Душа" означает "трансцендентную энергию человека" и "духовную часть человека, рассматриваемую в моральном аспекте или в отношении к Богу". Поэтому термин "душа" будет использоваться не в методологическом смысле (т.е. не означает "animus" или "anima") и не будет соотноситься с трансцендентальной концепцией, а будет относиться к психическим (феноменологическим) фактам высоко религиозного характера. Мы будем придерживаться этого, исключая случаи, когда контекст ясно показывает, что термин используется в христианском или неоплатоническом смысле. Слово психика будет употребляться в смысле сущностной связи с физиологическими процессами. (Прим. пер.)
12
Термин "Только" (нем. nicht als. анг. nothing but), Юнг часто использует в тех случаях, когда объясняет неизвестное через хорошо знакомые и простые вещи — по аналогии с тем, как это делает У.Джеймс в своей книге "Pragmatism", с. 16: "То, что выше, объясняется тем, что ниже, и толкуется всегда как случай "только" - иногда чего-то совершенно "низшего сорта".
13
Догма о том, что человек создан по образу и подобию Божию, весома на шкале любой оценки человека, не говоря уже об инкарнации.
15
Психологически для Бога совершенно немыслимо быть просто "полностью другим", потому что "полностью другой" никогда не смог бы быть одной из глубочайших скрытых тайн души, — которая именно и есть Бог, т.е. утверждения, которые имеют психологические обоснования относительно Богообраза, суть либо парадоксы, либо антиномии.