Чтобы доказать теорию о том, что человек после кораблекрушения может длительное время жить и спастись, А. Бомбар решил провести эксперимент на себе. Цель эксперимента — доказать, что люди, попавшие в тяжелое положение на море, могут спастись, даже если их положение на первый взгляд кажется безнадежным. Для своего опыта он выбрал надувную спасательную лодку, которыми снабжены суда, и сачок, сделанный из куска проволоки и капронового чулка, для ловли планктона. На этой лодке А. Бомбар решил переплыть Атлантический океан проложив курс вдали от трасс торговых судов. Поскольку его опыт многими был встречен скептически, он назвал свою лодку «Еретик».
В течение 65 дней врач питался исключительно тем, что мог взять у моря. Дождевая вода появилась у него в лодке на 23-й день. В течение этих дней он утолял жажду соком пойманных рыб и планктоном. В плавании он перенес понос с немалыми кровяными выделениями. В течение двух недель его кожа покрылась сыпью и мелкими прыщами. Ногти на пальцах ног выпали. Врач похудел на 25 кг, а когда достиг берега — общее количество гемоглобина в его крови граничило со смертельным. Но он доказал, что человек, случайно оказавшись в тяжелых условиях, выживет, если не потеряет силы воли. В своей книге он подробно рассказал об этом беспримерном в истории науки путешествии. Характеризуя психическое состояние в столь необычной изоляции, он пишет: «Когда я оказался в океане и напряжение спало, я почувствовал первый приступ одиночества. Одиночество — мой старый враг, не вдруг обрушилось на меня: постепенно, неумолимо оно заполнило все дни моего плавания» (22, с. 102).
Очень интересно описание его переживаний в тумане, относящихся к началу плавания: «В результате мои попытки определиться в тумане кончились плачевно, что, однако, не испортило мне настроения. Зато завывание судовых сирен в туманной мгле бьет по нервам. Теперь это уже не одна сирена, как было тогда, возле острова Колумбретес: эхо повторяет и множит их вой без конца. Кажется, что вокруг бродят стада чудовищ, которые перекликаются между собой. Первый раз за все дни я по-настоящему чувствую, что значит остаться в лодке одному... В самом деле, мне кажется, что я стал жертвой миража и никогда уже не сумею отличить действительность от галлюцинаций. Мне не хватает присутствия человека» (22, с. 106).
В середине плавания он опять возвращается к описанию чувства одиночества: «Одиночество!.. Ты начало меня тревожить не на шутку. Я прекрасно понимаю разницу между одиночеством и изолированностью. В нормальных условиях я всегда могу покончить с изолированностью самым простым способом: достаточно выйти на улицу или позвонить по телефону, чтобы услышать голос друга. Изолированность существует лишь до тех пор, пока ты этого хочешь. Но одиночество!.. Мне кажется, что одиночество наваливается на меня со всех сторон, непомерное, бескрайнее, как океан, словно сердце мое вдруг стало центром притяжения для этого «ничто», которое тогда казалось мне «всем». Одиночество...
В день отплытия из Лас-Палмаса я думал, что могу с тобой справиться, что мне нужно только привыкнуть к твоему присутствию в лодке. Но я был слишком самонадеян! В действительности не я принес тебя с собой в океан — разве я или моя лодка могли тебя вместить?! Ты пришло само и овладело мной. Ничто не в силах разорвать кольцо одиночества; сделать это труднее, чем приблизиться к горизонту. Время от времени я начинаю громко говорить, чтобы услышать хотя бы свой голос» (22, с. 146—147).
Опыт А. Бомбара был продолжен немецким врачом Ханнесом Линдеаном, предпринявшим два плавания в условиях, воспроизводящих обстановку кораблекрушения. В свое первое путешествие он отправился в октябре 1954 г. на лодке-пироге, широко распространенной в Африке. Лодка представляла собой выдолбленный древесный ствол длиной 7,7 м и шириной 76 см. На этом суденышке, не приспособленном для плаваний по океану, за 119 дней врач прошел под парусом от западного побережья Африки до острова Гаити. О своем опыте он писал: «Подводя итоги первого путешествия, я остался неудовлетворенным. Мне не удалось решить проблему, связанную с моральным состоянием потерпевшего кораблекрушение. Во время плавания я неоднократно оказывался на грани отчаяния, особенно однажды, когда во время шторма лодка лишилась руля и обоих плавучих якорей» (51, с. 164).