Разграничивая разнообразные феномены сознания, необходимо прежде всего увидеть разницу между нашим осознанием ощущений (например, звуков, боли) от способности к интроспективному саморефлексированию по поводу этих ощущений и других психических состояний (Humphrey, 1984; Mithen, 1996). Эдельман (Edelman, 1992), к примеру, разделяет «первичное сознание» (простое осознание различных явлений) и «сознание высшего уровня» (связанное с ощущением Я). Блок (Block, 1995) разделяет феноменальное сознание и сознание, связанное с доступностью. «Феноменальное сознание» — это переживание ощущений, чувств и желаний; это «осознание чего-либо» (Block, 1995, р. 232). «Сознание, связанное с доступностью», позволяет нам подвергать нечто рассуждению. Оно подразумевает репрезентацию информации, которая может быть использована в рассуждениях, речи и произвольном контроле поведения.
Помимо феноменального сознания и сознания, связанного с доступностью, Блок выделяет еще два состояния. «Контролирующее сознание» связано не с ощущениями и чувствами, а с мыслями более высокого уровня о переживании этих чувств. Наконец, «самосознание» подразумевает наличие психической репрезентации Я и использование этого знания для рассуждений о себе.
Каган (Kagan, 1998b) также полагает, что термин сознание в естественном языке включает по крайней мере четыре феномена. Он предлагает использовать термин «сенсорное осознание» для обозначения осознания ощущений (вкуса, боли и т. д. ) и термин «когнитивное осознание» для обозначения осмысления человеком своих ощущений или внутренних символов («это вкусно», «это больно», «этот план не сработает»). «Осознание контроля» — это способность человека видеть альтернативные способы действий и избирать (или подавлять) определенную поведенческую реакцию. Наконец, Каган использует термин «осознание собственных качеств» для описания тех аспектов сознания, которые подразумевают осознание собственных социальных атрибутов и собственного статуса как социального объекта. Каган (Kagan, 1998b) обосновывает свою классификацию, указывая на то, что разные формы сознания появляются на разных стадиях развития ребенка.
Каган явно не противопоставляет осознание собственных социальных качеств и осознание того, что кто-то другой оценивает свои собственные социальные качества. При этом разделении к предлагаемой классификационной системе сознательного опыта добавляется пятая категория.
В дальнейшем необходимо расширить и обосновать наши представления о разнообразных феноменах сознания. Понимание многогранности сознания должно стимулировать исследование индивидуальных различий в сознательном опыте, не ограничивающееся традиционно используемыми одним-двумя параметрами (например, Fenigstein, Scheier, & Buss, 1975).
Различные мыслительные процессы могут протекать одновременно в разных психических сферах. Различные психические системы могут функционировать, подчиняясь разным законам. Как отмечалось в главе 2, в психоаналитической теории разграничивается первичный процесс мышления, форма мышления, при которой нарушаются логические принципы, а реальность и продукты фантазии неразличимы, и вторичный процесс мышления, посредством которого логически формулируются реалистичные планы, направленные на удовлетворение потребностей. Современные Персонологи предлагают альтернативу традиционным психоаналитическим представлениям.
Эпстейн (Epstein, 1994) критикует психоаналитический подход, указывая на то, что психический механизм, не позволяющий отличить фантазию от реальности, настолько дезадаптивен, что в ходе эволюции вряд ли бы сохранился. Эпстейн выделяет: 1) «опытную» когнитивную систему, холистичную, быстро перерабатывающую информацию, ориентированную на быстрое различение удовольствия и боли; 2) «рациональную» систему, логически перерабатывающую сложную символическую информацию. Эпстейн с коллегами разработали «опытно-рациональный перечень», отражающий индивидуальные различия в тенденции преимущественно к интуитивному/аналитическому познанию (см. Pacini, Muir, & Epstein, 1998).
Эпстейн (Epstein, 1994) приводит доказательства в пользу идеи разделения процессов опыта и рациональных процессов, анализируя множество теоретических моделей, в которых разграничиваются разные формы переработки информации. Сюда входит разделение на вербальные и невербальные мыслительные коды (Paivio, 1969), на произвольную и непроизвольную переработку информации (Schneider & Shiffrin, 1977), на систематическое и эвристическое рассуждение (Chaiken, 1980). Каждая из этих моделей предполагает, что процесс переработки информации не подчиняется какому-то единому принципу (см. также Zajonc, 1980; Brewin, 1989). Таким образом, в этом отношении данные исследования подтверждают идею Эпстайна о том, что процесс когнитивной переработки информации – феномен неоднородный. Однако довольно трудно понять, как эти разнообразные когнитивные и социально-психологические трактовки согласуются и тем самым действительно подтверждают специфическое разделение на опытные и рациональные процессы, о которых говорит Эпстайн. Например, исследования непроизвольности в социально-когнитивных процессах (Bargh, 1994) свидетельствуют о том, что существуют разные степени произвольности, а не дихотомия между непроизвольными и контролируемыми процессами. Если сделать обобщение, учитывая потенциальное разнообразие модульных психических систем (Fodor, 1983; Karmiloff-Smith, 1992), неясно, почему теоретики априорно ограничиваются выделением не более двух форм переработки информации. Харре, Кларк и Де Карло (Harre, Clarke, & De Carlo, 1985), к примеру, предлагают выделять три уровня психического функционирования: сознательное, интенционное мышление; автоматические, неосознаваемые процедуры, обслуживающие сознательные интенции; и «глубокие структуры» психики, которые образуют эмоции и неявные мотивы, частично регулирующие содержание сознания.