1.2.4. Проблема языка описания
Еще один важный инструмент работы — язык, на котором толкователь излагает результаты своей работы. Проблема языка применительно к герменевтическому исследованию содержит в себе несколько аспектов.
Первый аспект связан с проблемой достоверности знаний, передаваемых конкретным текстом на том или ином языке. Эта проблема в основном уже обсуждена выше и решается тем, что в ходе преобразования содержания, выраженного в исходном тексте, необходимо стремиться к сохранению его связей с критически минимальным объемом контекстов и подбирать квалифицированных экспертов. Это и не удивительно, если учесть следующие моменты. С одной стороны, любое описание есть истолкование, поэтому оно всегда субъективно — ив этом смысле неточно. А с другой, любое высказывание имеет свою референцию (отсылку) и свой референтный индекс (предмет отсылки), то есть любое высказывание может иметь область значений, где оно верно. (П. Рикёр отмечает наличие референтности даже в вымысле). Таким образом, все верно и неверно одновременно. Нужна сила (позиция) которая установит ориентиры в соответствии со своим чувством правды. Такой силой является субъект — испытуемый, эксперт, исследователь.
Здесь нам остается обсудить требования, которые в данной работе будут предъявляться к языку, которым пользуются эксперты, и в особенности к языку, на котором она написана.
Второй аспект заключается в том, насколько допустимо использовать сам язык как источник знаний. Нам важно знать, является ли язык как носитель значений еще и хранителем сведений о мире, содержащихся в его значащих единицах, конструкциях, элементах и их связях. Несомненно, да, поскольку «в языке выражает себя сам мир» [Гада-мер {Х.-Г. 1988, с. 520]. Это положение означает, что язык как таковой, независимо от того, каким конкретным языком мы пользуемся, уже содержит в себе мир. Происходит это потому, считает Х.-Г. Гадамер, что мир и человек изначально включены друг в друга, а «язык — это среда, в которой объединяются, или, вернее, предстают в своей исконной сопринадлежности «Я» и мир» [там же, с. 548]. Эта среда не есть вместилище для человека и мира, а сама являет собой их пространство: «Бытие, которое может быть понято, есть язык» [там же].
* Право же, русское «толкование» более благозвучно по сравнению с иностранным двойником, к тому же отражает именно тот процессуальный аспект, о котором заботится автор публикации.
Поэтому вполне законным будет обращаться к языку с вопросами, пытаясь отыскать в нем если и не решение поставленных проблем, то подсказки о возможных путях их решения. «Через археологию языка мы можем подойти к теоретической реконструкции целостного человеческого бытия и обнаружить в нем ту иерархию онтологических нищ, которые человек в своей эмпирической повседневности не наблюдает» [Федоров 1995, с. 130]. Уникальность языка как источника познания заключается в том, что «это единственная объективированная форма субъективности, в которой содержатся все исторические семантические напластования, доступные «эмпирическому наблюдению» [там же, с. 131].