Он жестом увлёк за собою боевых колдуний и вновь вернулся к преподавательскому составу. Те, собиравшиеся было разбежаться, вынуждены были возвращаться обратно, в подвалы, и, переговариваясь между собой, направились вниз по широким, высоким ступенькам, углубляясь в холодные переплетения ходов НУМа.
Студенты никуда не делись. Напротив, их шёпот становился всё сильнее; даже когда от толпы отделился профессор Куоки и погнал их в направлении аудитории, те, казалось, всё ещё пытались обсудить новость.
Поняли ли они, что сказала Котэсса? Судя по взглядам, более чем. Сагрон вдруг вспомнил, что о проклятии Элеанор ходили в последнее время слухи, и, вероятно, о том, что именно оно упало ему на голову, четвёртый курс догадался самостоятельно.
Или Энниз слишком громко возмутилась, стоя рядом с толпой. От неё можно было того ожидать.
Они остались в коридоре вдвоём. Котэсса смотрела на Сагрона широко распахнутыми глазами, словно пыталась найти слова. Он — тоже молчал, не зная, как и реагировать.
— Тэсси, я… — начал было мужчина, сделал даже шаг в её направлении, но Котэсса испуганно отшатнулась от него и взглянула так, словно увидела перед собой самое настоящее чудовище.
— Как ты мог? — прошептала она и громко шмыгнула носом — в глазах уже блестели слёзы. Сагрон хотел было сказать что-то, спросить, отчего столько обвинения в её взгляде, но не успел. Котэсса утёрла рукой глаза и, повернувшись к нему спиной, бросилась прочь.
Дэрри даже не успел её окликнуть: неожиданное осознание ударило его, словно обухом по голове.
Котэсса спасла его, да. Растоптала собственную честь, если такое понятие ещё есть в современном обществе, призналась в том, что была его любовницей — хотя на самом деле это оказалось ложью, — пережила вторжение в собственные воспоминания.
И при этом она была уверена в том, что он был проклят.
И воспользовался артефактом, чтобы избавиться от этого проклятия.
Глава 25
Котэсса пробормотала сквозь слёзы короткое заклинание, облегчая вес сумки, и швырнула туда книгу, попавшуюся под руки, вторую, третью. Одежда неаккуратными стопками валялась на кровати, грозясь не поместиться, но девушка даже не думала об этом. Она бросала её поверх литературы, не мысля о том, как после будет закрывать. Тэсса забыла и о расширяющем заклинании, и о том, что могла ограничить объёмы путём уменьшения собственной поклажи.
Последним под руки попалось зелёное платье. Она застыла, глядя на красивую, сверкающую ткань, такую праздничную — символ её вчерашнего счастья, сгоревшего, словно мотылёк, полетевший на огонь. Да что там, она сама чувствовала себя всего лишь глупым насекомым, поверившим… Во что? Сагрон ведь даже не тронул её; он просто дождался того момента, когда артефакт освободится, и воспользовался им. Но как же это было низко!
Зачем она сказала, что Сагрон невиновен? От чего его спасла? Всё равно, если это его рук дело, к нему вернутся. А если не его — куда ж тогда могло пропасть проклятие? Она помнила магический откат, помнила ударивший его в грудь луч, но теперь всё это было лишь жалкой подделкой воспоминаний.
Она хотела сжечь это платье. Растерзать на мелкие кусочки. Выбросить его подарок вместе со всеми мыслями о Сагроне.
Но куда собиралась? Куда собиралась бежать? Котэсса знала, что её ждёт, стоит только соседкам вернуться. Истерика, обвинения, бесконечные крики… Она отказывалась проходить через это ещё раз.
Девушка шмыгнула носом. Ей хотелось сдержать слёзы, но те, непослушные, сами текли по щекам, оставляя невидимые солёные полоски на коже.
Тэсса бережно сложила зелёное платье и опустила его в сумку. Та не закрывалась; она даже выложила остальную одежду, но этот проклятый подарок опустила прямо на книги, чтобы ничего не помялось. Сверху — сбросила всё, что осталось, бормоча под нос заклинания, может быть, и необоротные, и не заботясь о том, что будет дальше. Схватила сумку и помчалась прочь из общежития.
Пойти к тётке? Или бросить университет, уехать к родителям? Она устала бороться; она чувствовала себя разбитой, будто бы кто-то нарочно расколотил её на мелкие кусочки, оставив по себе только выжженное поле.
Котэсса игнорировала холод. Тот подбирался из каждого угла коридоров общежития, и девушке следовало бы остановиться, набросить на плечи накидку — но ведь она оставила её в аудитории, когда ждала профессора Куоки. Да и кого теперь это волновало? Гори она пропадом! Последнее, что ей хотелось — возвращаться в университет и видеть, как соседки терзают бедный плащ, пытаясь вытрясти из неё рецепт приворота для Сагрона или что-то вроде того.