Прелестно, четыре бакалавра. Лучше, разумеется, чем у Куоки — профессору, поскольку он мало что преподавал, всучили аж шестерых, — но всё равно не слишком весело. У Ролана, к примеру, только двое. Но у него аспирантка, а это уже утянуло часть нагрузки, и он довольно много преподаёт.
У некоторых, впрочем, и вовсе были рекордные цифры. Сагрон смутно представлял, как они разгребут такой масштабный поток к концу года — не в первый раз, конечно, но всё же…
— И новый набор магистров, — продолжила Хелена, позволяя следующему листику бумаги упасть на стол перед нею, — тоже не слишком радует своими цифрами тех, кто решил ничего не делать. Там у нас их больше пятидесяти… Вот, пятьдесят два, — она наконец-то отыскала желанную цифру на листе. — И, поскольку магистратура — дело серьёзное, предлагаю всем тоже разобраться со своими студентами прямо сейчас. Я думаю, у нас есть около двух недель, чтобы дать детям определиться с научными руководителями. Большинство отправится к своим, разумеется, но мало ли, вдруг вы их не устроили в прошлый раз? Вы видите цифры, — она указала на стройные, ровные ряды чисел. — Это не к спеху, тут у нас два года впереди, но нагрузку я уже рассчитала.
Профессор Куоки безмятежно засвистел какую-то песенку. Хелена, кажется, не обратила на это совершенно никакого внимания, равно как перед этим проигнорировала рыжий лист, прилепившийся ему на лоб. Возможно, Толин подвывал ветру — по крайней мере, для него это было вполне логичным. Ну а что? Петь с ветром, создавать часы с новой системой исчисления.
Почему нет?
— А я вас покину, — женщина постучала ногтем по листу с бакалавратом. — Решайте сами. Профессор Куоки?
Он согласно просвистел ещё несколько нот.
— А вы куда, профессор Хелена? — не удержался Зохо, бесконечно наглый сегодня, как на его обычную линию поведения. — Разве вы не желаете поучаствовать с нами в обсуждении?
— Абсолютно, — покачала головой женщина. — И даже будь у меня желание услышать, как вы подбираете себе студентов, я всё равно тороплюсь. У нас сегодня ещё учёный совет университета, а опаздывать туда нельзя — зал запирается на магический ключ. Или вы позабыли?
Годомир промолчал. Разумеется, и он, и сама Хелена отлично знали, что Зохо ни разу не бывал на учёном совете, так что и забывать-то ему было нечего. Но, так или иначе, она не стала его добивать и окончательно разрушать великую прекрасную мечту о чём-то таком далёком и невероятном, как слава, честь и, самое главное, достаток, а перевела взгляд на Куоки.
— Ведь вы справитесь без меня, верно?
В её словах можно было ощутить определённую заботу, но откровенно поддельную, потому что женщина так и не сообщила заведующему о наличии у него на лбу осеннего листика. Впрочем, никто не сообщил — он обнаружит его потом, посмотревшись в зеркало, или и вовсе уже дома, когда жена узрит. Оставалось надеяться на то, что супруга у Толина Куоки достаточно надёжная, не предаст в такой важный, переломный, можно сказать, момент, выслушает и о часах, и о том, как ему не везёт в жизни, да и вообще, поддержит во всём, в чём только можно поддержать взрослого и не умеющего никаких границ в своей голове адекватности мужчину.
— Да-да, Хелена, — кивнул Толин. — Справлюсь. Разумеется, справлюсь. Если вы позволите, господа, — он повернулся к остальному преподавательскому составу, — я заполню сейчас этот лист… Вы ведь не против? Первым. Вы не против? Вы не против? — Толин задумчиво посмотрел куда-то в пустоту, словно искренне надеялся увидеть, как из пустоты появляется смысл, но потом тяжело вздохнул. — Вы не против?
Хелена остановилась в дверях, обернулась на Куоки и только покачала головой.
— Нет, мы не против, — наконец-то вмешался Ролан. — Всё в порядке.
Куоки успокоился. Его неожиданный приступ схлынул, как это обычно и бывало, и мужчина покачал головой. Он подтянул из воздуха список студентов — и, прищурившись, теперь внимательно смотрел на средний балл и пытался выбрать себе тех бакалавров, что и без его помощи могли бы разобраться с дипломом, ещё и на ту тему, которую мужчина сам навяжет. Каждый год все бакалавры, отданные Толину на растерзание, страдали целый год, бились, будто бы те рыбы об лёд, пытались вытрясти из него хотя бы какой-то намёк на вразумительную помощь, но ни разу все эти попытки не увенчались успехом. Куоки был тем ещё эгоистом, меньше всего на свете он думал о своих студентах, но, тем не менее, хватал бакалавров, будто бы горячие пирожки.
— Хм, — он щёлкнул языком, глядя куда-то в середину списка. — Кого бы взять? — этот пристальный взгляд вызывал раздражение, казалось, у всех присутствующих, вот только Куоки оставался привычно слеп. — Элеанор, дорогуша…