— О, милый, — она остановилась напротив него. — Проклятие на год! Какой кошмар. Твоя ученица открыла мне большой секрет — жаль, что эту тайну ты не захотел открыть ещё и мне. А ведь я не такой уж и плохой проклятийник.
— Ты маг-метролог, — покачал головой Сагрон, — а не проклятийник, Энниз. И мне очень интересно, зачем ты вообще наведалась к моим студенткам?
— Я подумала, — улыбнулась она, — что может быть очень полезно воспользоваться тем самым артефактом. Неужели ты не подумал об этом? Мне кажется, как человек профессиональный, должен был бы хоть задуматься. Нет?
Он промолчал. А что было ответить? Сказать, что он и вправду иногда вспоминал об артефакте, или, может быть, солгать, заявить, будто бы это проклятие его отнюдь не смущает, а он готов с гордостью нести эту странную ношу на своих плечах ещё очень долго — и не обращать никакого внимания на то, как его это будет притеснять? Или, может быть, совсем уж высказаться правдиво и заявить, что Котэсса — лучшее, что могло быть причиной его проклятья.
Уж не говоря о том, что она была единственным ключиком к избавлению от него.
— Мне кажется, — протянул Сагрон, — артефакт не для того привозят в НУМ, чтобы такая ерунда переползала на него. К тому же, насколько мне известно, у вас на факультете его как раз собирались внимательно изучить и попытаться сделать промышленные копии. Вот на них и можно было бы сгружать всевозможные проклятья. Почему б и нет?
Фару усмехнулась и покачала головой.
— Ты неисправим, — мягко улыбнулась она. — Мне кажется, надо немного активнее разбираться со своими проклятиями, а не просто ждать того момента, когда наконец-то истечёт год. Целое лето, Сагрон. У тебя что-то с кожей, ты позеленел? Или, может быть, у тебя страшные боли? Что за проклятье, — она сделала шаг ему навстречу, — что ты не позволяешь даже мнимого прикосновения к тебе? Или, может быть…
— Оно заразно, — сообщил Сагрон. — Невероятно заразно.
— Ты прикасаешься к людям.
— О! — он скривился. — Оно заразно исключительно для тех, кто испытывает желание к объекту проклятия. И, разумеется, является существом порочным. Боюсь, Энниз…
— А ты полагаешь, что эта… Как её, Котэсса? Полагаешь, что она не испытывает по отношению к тебе ну совершенно никакого желания? О. Наверное, как для мужчины, это очень болезненно — признавать подобные факты о себе.
— Почему же? Я уверен в том, что на неё подобное проклятие не падет совершенно по другой причине. Скажем так, по второму пункту.
Энниз хмыкнула.
— Задумайся об артефакте. Я могла бы тебе помочь. И весьма неплохо помочь. Знаешь, ведь это мой факультет, в конце концов.
— Зато это совершенно не твоя кафедра, — возразил Сагрон. — Я вообще с трудом понимаю, как Измерительная Магия оказалась на факультете защитной, но Небеса с вами, только ещё с этим мне не приходилось разбираться. Просто не понимаю, почему ты так активно предлагаешь мне свою помощь. В этом есть что-нибудь крайне любопытное, не думаешь?
Энниз пожала плечами. Она попыталась сделать вид, что не расслышала ни единого оттенка оскорбления или заверения в собственной бесполезности в его словах, поэтому только равнодушно, ещё и гордо вскинув голову, прошла мимо, но помогло это мало. Сагрон всё равно перехватил злой, раздражённый взгляд, в её исполнении казавшийся едва ли не личной подписью.
…Вздохнув, он только переступил порог библиотеки, подумав, что с Котэссой поговорить всё-таки надо было бы — и тут же столкнулся с немного обиженным, мрачноватым её взглядом.
— Здравствуй, — промолвил он. — Как работается?
— Замечательно, — пожала плечами девушка. — Минуту назад у меня был очень любопытный разговор с одной прекраснейшей женщиной. Она представилась как Энниз Фару, ваша почти что невеста.
— Ваша?
— Ну, конечно, — согласно кивнула Котэсса. — Не хочу вставать на пути вашей любви, — она подошла к нему, солнечно улыбнулась и похлопала по плечу. — При таких условиях ей вы ведь тоже не сможете изменять, верно?
Он не успел проронить ни единого слова в свою защиту, потому что Арко просто прошла мимо и направилась к очередному стенду с книгами.
— Подожди! — окликнул её Сагрон, наплевав на то, что в библиотеке принято было сохранять хотя бы относительную тишину. — Тебе не следовало бы так серьёзно воспринимать её слова…
— Да? — удивлённо переспросила девушка. — А мне казалось, что она говорила вполне искренне. Но, так или иначе, это ведь не повлияет на моё решение. Господин доцент, — её светло-карие глаза теперь сверкали отчаянной уверенностью, — я могу казаться вам какой угодно, но одно вы должны понимать максимально точно. Я никогда не позволю никому — будь он проклят или нет, — прикоснуться ко мне без любви. А вашу будущую молодую семью, увы, разрушать не посмею. Мне очень жаль. Надеюсь, это никак не повлияет на моё обучение в НУМе.