Где-то вдалеке послышались голоса. Кто-то спускался по ступенькам; один голос точно принадлежал доценту Ойтко, а второй…
— Пойдёмте, — Сагрон дёрнул Жодора за рукав и утянул его в соседний кабинет. Студентов там, благо, не было, только Ольи устало оглянулся. — Послушайте, вы и так уже непонятно насколько продлили себе это наказание. Я пытался сварить соответствующее зелье, но пока что не могу сойтись на чём-то едином.
— Придумайте заклинание!
— Да зачем мне это?! — возмутился Сагрон. — Я привык к своему проклятию и прекрасно с ним сосуществую. Стараться ради вас и выворачиваться наизнанку не входит в мои планы.
Жодор обиженно поджал губы.
— Вы много себе позволяете, доцент Сагрон.
— Ваша дочь не дала мне прочесть формулу заклинания, — ответил он. — Я могу судить только по симптоматике. Мне не хватает компонентов, и всё это — довольно скрытое дело. Мне приходится притворяться, словно я ничего не делал, а из моей квартиры откровенно тянет дымом.
— Но помогите мне!
— Как?! — Сагрон попытался подавить отчаянное возмущение. — Вам некуда спешить, Жодор. Если вы дадите мне… Скажем, немного шерсти, то я попытаюсь усовершенствовать то, что получилось, и тогда мы попробуем зелье.
— Сколько времени? — обречённо поинтересовался Жодор. — Я устал от этого. Надо мною издеваются все студенты. Они наступают на мои хвосты! Они дёргают меня за этот хвост! Редко какая женщина смотрит в мою сторону…
— Скажите им за это спасибо.
— Я не могу так! Сколько, Сагрон? Я заплачу вам! Я отдам всё, что смогу… — да, но не всё, что у него есть, как же.
— Полторы двадцатки, — отрубил он. — Может быть, к тому времени я сумею что-нибудь придумать. Если не выйдет, то, уж простите, это была исключительно добровольная исследовательская работа.
В тот момент, когда Котэсса, казалось, сменила гнев на милость, а он сошёлся на том, что не слишком-то и ущемлённым чувствует себя от проклятия, желание помогать Жодору значительно уменьшилось.
— Вы уже промучили меня полторы двадцатки! — возопил Жодор. — Вы изводите меня! Я мог бы обратиться к другому специалисту!
— Но боитесь рассказать миру о том, что эти хвосты — не последствия коварного нападения, а ваше наказание за измену. Да-да, я знаю, — кивнул Сагрон. — Потому, будьте добры, прекратите свой бессмысленный шантаж. У меня совершенно нет на вас времени.
Жодор опять притих. Сейчас он походил на загнанного в угол зверька, потерянного и не знающего, что же ему всё-таки делать с его тяжкой судьбой.
— Я пойду, — наконец-то сказал он. — Спасибо за то, что хотя бы взялись за эту проблему. Никто больше не хочет…
Сагрон в этом даже не сомневался. Он и сам не знал, зачем решился готовить зелье и пытаться разбирать проклятие, формулу которого никто выдавать ему не хотел. Но, однако, в последнее время он думал уже не так о собственных неудобствах, как о проклявшей его девушке.
И нельзя сказать, что ему эти мысли не нравились.
Глава 18
Котэсса открыла книгу, которую дал ей Сагрон — это была уже вторая, первую она преодолела достаточно быстро, — и попыталась вникнуть в смысл представленного текста. Казалось, мысли вот-вот должны были зацепиться за какую-то смысловую конструкцию и броситься поглощать следующие строки, но в тот момент над ухом что-то совершенно невыносимо хлопнуло, и она подскочила на месте.
Сорма налаживала магический приёмник.
— Прекрати! — возмутилась Котэсса. — Ты мешаешь учиться!
— Она не послушается, — ответила с третьей кровати Рейна. — Потому что она не желает тебя прощать.
Рейна в последнее время успокоилась. Она нашла себе, кажется, молодого человека, забыла о Сагроне и признала в Котэссе не только соперницу в борьбе за мужчин, а ещё и хороший источник конспектов и знаний. Но Сорма не сдавалась. Она не говорила с Тэссой с самого начала семестра, да и исправляться, кажется, совершенно не собиралась.
С её приёмника доносились какие-то отвратительные звуки и хрипы. Рейна сама не испытывала особого удовольствия от того, что творилось совсем рядом с нею, но с подругой, даже если не такой близкой, как прежде, спорить не желала. Дружить против Котэссы им вообще было прежде очень удобно.
— Знаешь, — сказала она, обращаясь к девушке, — когда тебя тут не было, она, — это уже относилось к Сорме, — вела себя намного спокойнее. Её светлые мечты о Сагроне ограничивались какими-то ласковыми улыбками и попытками написать ему любовное письмо. А она влюблена в него с самого первого курса!