ни с того, ни с сего жена начала предъявлять повышенные
требования, а сын стал дерзить. Наваждение какое-то».
Внимая его повествованию, я уловил, что в течение сорока
минут он восемь раз употребил слово «должен», причем
безотносительно от рассказываемой ситуации.
Оказалось, что его основная жизненная основа проявилась в
слове «должен»: "Я постоянно кому-то должен – обществу,
приятелям, родителям, детям, педагогам…». Наиболее коварный
соблазн – распространение принципа долженствования и на себя –
оказался также характерным для моего посетителя. Так, например,
его фраза «Что я должен делать, доктор?» выразила довольно
высокую степень его срастания с проблемой.
4.
Осевые тезисы психограмматики
В результате мы подошли к осевым тезисам психограмматики.
ЖИЗНЬ ЕСТЬ ТЕКСТ.
И НАША ЖИЗНЬ СКЛАДЫВАЕТСЯ В ЧЕТКОМ И ТОЧНОМ СООТВЕТСТВИИ С
ТЕМ, ЧТО И С ТЕМ, КАК МЫ ГОВОРИМ.
МЫ МЫСЛИМ СЛОВАМИ.
И даже наши нечаянные фразы оказывают на нас гипнотическое
воздействие.
Джон Гриндер и Ричард Бэндлер, основатели нейро-
лингвистического программирования, приводят следующую
иллюстрацию, когда некая женщина в шутку обронила «мой ребенок,
ну прямо одно наказание» и через минуту уже забыла об этом. Ее
фраза, тем не менее, записалась подсознательным умом и послужила
своеобразным посылом для выстраивания логической цепочки,
кстати, формально совершенно непогрешимой. Постольку поскольку
наказание всегда связано с болью, то последняя не заставила себя
ждать, и молодая мамаша с неприятным удивлением вскоре
обнаружила у себя склонность к мигреням и травматизму, чего
раньше за собой не наблюдала.
ЖИЗНЬ КАЖДОГО ИЗ НАС – ЭТО ГРАММАТИЧЕСКАЯ КОНСТРУКЦИЯ
Мы зачастую сами не подозреваем о том, сколь мощная и сакральная (священная,
сверхъестественная) сила обитает в недрах слов, которые мы произносим.
СВЯЗЫВАЯ ДРУГ С ДРУГОМ СЛОВА И ПРЕДЛОЖЕНИЯ, МЫ СВЯЗЫВАЕМ
ВАРИАНТЫ СВОИХ СУДЕБ.
Исходя из этого, мы обозначаем и суть психограмматики, которая сводится к тому,
чтобы выявить в языке или в речи человека определенные закономерности, которые
неизбежно превращаются в ситуации его жизни.
И, ТАКИМ ОБРАЗОМ, ПОСКОЛЬКУ ЯЗЫК ПЕРВИЧЕН, А СИТУАЦИЯ ЛИШЬ
СЛЕДСТВИЕ, ТО, ВНОСЯ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ КОРРЕКТИВЫ В СОБСТВЕННЫЙ
ЛЕКСИКОН, МЫ АВТОМАТИЧЕСКИ КОРРЕКТИРУЕМ И КОНТЕКСТ НАШИХ
ОБСТОЯТЕЛЬСТВ
Выражаясь проще, как говорим, так и живем. Если хочется жить
по-другому, то следует и начать говорить по-другому.
Преимущество данного метода состоит в том, что он не требует от
нас особых усилий, напряженного самокопания, болезненной
рефлексии, затрат времени, но предполагает лишь наличие
карандаша, да листка бумаги, с помощью которых можно изменить
собственную жизнь.
МЫ ВЫПОЛНЯЕМ НЕСЛОЖНЫЕ, НО ТОЧНО СОГЛАСОВАННЫЕ ДЕЙСТВИЯ,
И В ЭТО ВРЕМЯ КАРДИНАЛЬНЫМ ОБРАЗОМ МЕНЯЕТСЯ НАША ЖИЗНЬ.
Жизнь каждого из нас – это грамматическая конструкция. И
грамматика языка – ее прообраз, первичный архетип.
5.
Слово как формула
Любое слово изначально представляло собой некую сакральную (от лат. sacer –
священный, заветный), то есть – священную формулу.
И это значит, что доступ к сакральной сфере открывался через постижение слов.
И, следовательно, тот, кто владел информацией о языке, тот и
получал властвование.
В силу же того, что сакральное всегда противопоставлялось
мирскому (= профанному), то вход в систему священных кодов был
доступен лишь посвященным.
Но что значит – Профанный?
Данному слову здесь не придается никакого уничижительного
оттенка. Напротив, оно употребляется в его первичном значении.
Profane вначале означало относящееся к месту перед (pro) входом
в храм (fanum), где происходило поклонение общинных,
общественных, ординарных людей – в отличие от сакральных, или
экстраординарных, то есть посвященных в таинство мистерий.
На латыни ordinatio – распределение, упорядочение. Стало
быть, ординарный не означает «темный» или «невежественный», но
предполагает наличие изначально иного смысла – подчиняющийся
общественному порядку, моральным нормам.
Соответственно, экстраординарный – не исключительное сверх-