Человеческий разум с трудом справляется со сложными вероятностными зависимостями, поэтому люди склонны использовать простые правила, которые уменьшают бремя обработки такой информации. При обработке информации с неопределенной точностью или надежностью аналитики склонны принимать простое решение "да" или "нет". Если они отвергают доказательства, то, как правило, отвергают их полностью, так что они не играют никакой роли в их мысленных расчетах. Если они принимают доказательство, то, как правило, принимают его полностью, игнорируя вероятностную природу суждения о точности или надежности. Это называется стратегией "наилучшего предположения". Такая стратегия упрощает интеграцию вероятностной информации, но за счет игнорирования части неопределенности. Если у аналитиков есть информация, в которой они уверены на 70 или 80 процентов, но они относятся к ней так, как будто уверены на 100 процентов, то суждения, основанные на этой информации, будут излишне самоуверенными.
Затем уменьшите уверенность в этом суждении на коэффициент, определяемый оценкой достоверности информации. Например, имеющиеся данные могут указывать на то, что событие, вероятно, произойдет (75 %), но аналитик не может быть уверен, что данные, на которых основано это суждение, полностью точны или надежны. Поэтому аналитик снижает оценочную вероятность события (скажем, до 60 %), чтобы учесть неопределенность в отношении доказательств. Это является улучшением по сравнению со стратегией наилучшей догадки, но, как правило, все равно приводит к излишней самоуверенности суждений по сравнению с математической формулой расчета вероятностей.
Говоря математическим языком, совместная вероятность двух событий равна произведению их индивидуальных вероятностей. Представьте себе ситуацию, в которой вы получаете сообщение о событии X, которое, вероятно (75 процентов), является правдой. Если сообщение о событии X верно, вы считаете, что событие Y, вероятно (75 процентов), произойдет. Фактическая вероятность Y составляет всего 56 процентов, которая получается путем умножения 75 процентов на 75 процентов.
На практике все оказывается не так просто. Аналитикам приходится рассматривать множество доказательств с разной степенью точности и надежности, которые сложным образом и с разной степенью вероятности связаны с несколькими потенциальными исходами. Очевидно, что невозможно произвести аккуратные математические расчеты, учитывающие все эти вероятностные взаимосвязи. Вынося интуитивные суждения, мы бессознательно ищем кратчайшие пути, чтобы разобраться в этом лабиринте, и эти кратчайшие пути подразумевают определенную степень игнорирования неопределенности, присущей менее чем идеально надежной информации. Кажется, что аналитик мало что может с этим поделать, если только не разбить аналитическую проблему на части, что позволит назначить вероятности для отдельных элементов информации, а затем использовать математическую формулу для интеграции этих отдельных вероятностных суждений.
Те же процессы могут влиять на нашу реакцию на информацию, которая правдоподобна, но с самого начала известно, что ее подлинность сомнительна. По каналам разведки часто передаются якобы частные заявления иностранных чиновников. Во многих случаях неясно, является ли такое частное заявление иностранного посла, члена кабинета или другого должностного лица действительным изложением частных взглядов, неосторожностью, частью преднамеренной попытки обмануть правительство США.
Аналитик, получивший такой отчет, часто не имеет достаточных оснований для суждения о мотивации источника, поэтому информацию нужно оценивать по ее собственным достоинствам. При такой оценке на аналитика влияют правдоподобные причинно-следственные связи. Если это связи, о которых аналитику уже было известно, то отчет не оказывает большого влияния, поскольку он просто подтверждает существующие взгляды. Однако если существуют новые правдоподобные связи, мышление перестраивается с учетом этих связей. Представляется вероятным, что влияние на мышление аналитика определяется исключительно содержанием информации, а оговорка относительно источника нисколько не ослабляет ее воздействия. Знание того, что информация поступает из неконтролируемого источника, который, возможно, пытается манипулировать нами, не обязательно уменьшает ее воздействие.