Коновалов Дмитрий Григорьевич
Психология сектантского экстаза1
Мм. Гг.!
Религиозный экстаз в русском мистическом сектантстве, которому посвящена моя книга, подлежащая обсуждению в настоящем собрании, – по своей природе представляется мне не чем иным, как своеобразным душевным волнением, разрядом нервно-психического возбуждения, вызываемого искусственными религиозными упражнениями, подготовляемого суровым аскетическим режимом и обусловленного в значительной мере особенной психофизической организацией самих сектантов-экстатиков.
I. В своем полном развитии экстатическое волнение сектантов слагается из трех моментов или периодов: приступа умиления, восторга и вдохновения.
1. В религиозных собраниях сектантов, первые признаки наступления экстаза обнаруживаются в тот момент, когда присутствующие, поддаваясь возбуждающему действию экстазирующих средств – проповеди, чтению писания, молитве и особенно пению, – начинают волноваться, растрогиваются, невольно утрачивают самообладание, – словом, приходят в умиление. Самым заметным внешним выражением этого состояния являются слезы, обильные и неудержимые. «На беседках, – рассказывает Оренбургская хлыстовка, – сперва читают, потом поют стихи и поют так, что невольно плачешь, слезы катятся градом, делаешься словно пьяная… Я на что всегда держала при себе ум и не поддавалась, как другие, плачу, но и то приходила в умиление, делалась сама не своя на этих беседках».
Такое умиление «нападает» на сектантов чаще всего под влиянием неизъяснимой жалости, навеваемой на них трогательным содержанием проповеди, слова Божия и особенно распевцев, где постоянно говорится о невинных страданиях за веру «Божьих людей», – или живого чувства собственной греховности, которое, как выражаются сектанты, «пронизывает», «прошибает» их. Согласно показаниям Супоневских хлыстов, «слушая слово Божие» в собраниях, они «плакали, сокрушаясь о грехах своих, или потому, что в читаемом евангелии или псалме попадались такие слова, что жалко было».
Чувство жалости изливается в обильных слезах и нередко сопровождается приливом необычайной взаимной нежности и любвеобилия: сектанты начинают обниматься, целоваться, прижимают к груди «христа» и пророков, называют друг друга ласкательными, уменьшительными именами, вытирают один другому слезы, облизывают лица, оправляют одежду, волосы. Подобными изъявлениями сантиментальной нежности и участия по преимуществу отличаются сектанты-малороссы.
Проникаясь чувством своей греховности, сектанты плачут горькими слезами, громко, с криком и воплем, сокрушаются о грехах, публично, забывая всякий стыд, исповедуют их пред собранием, просят прощения у братьев и сестер, взывают к Богу о спасении: «Господи, таточку мiй рiдный, спаси ж Ты мене! Ты ж великiй, Ты ж мылосердный»!…
2. Чувство жалости и сокрушения, разрешившись в слезах, изъявлениях нежностей, открытой исповеди и молитве, – оставляют в душе сектанта ощущение необыкновенной легкости, подъема духа и радости.
Ощущение душевной легкости и радости быстро распространяется по всему организму сектантов, одновременно становится также и ощущением чрезвычайной легкости и подвижности тела. Сектанты ощущают, что тело их стало необыкновенно легким, как бы невесомым, воздушным, что их «сердце, все жилы и ноги радуются», «играют», «все члены приходят в движение», «начинают веселиться».
Под влиянием этого самочувствия, сектанты предаются неудержимому ликованию, веселью, радости или восторгу: улыбаются, смеются, плачут слезами радости и, наконец, не чуя под собою ног, пускаются в «духовный пляс». «Мне самому случалось, – рассказывает хлыст, – после долгого воздержания от плотского греха и строгого поста, на собраниях плакать, как никогда не плакивал, просил у братий и сестер прощения, каялся во грехах, и, когда меня прощали, на меня нападал смех и такая становилась на душе легкость и радость, что прыгал до изнеможения».
По наблюдениям сектантов, ощущение легкости и восторженной радости есть следствие их изнурительных постов. «Раз, когда я выдержал пятидневный поет, – говорит хлыст, – мне далась такая легкость, что и я плясал». «Со мной радости случались, показывала хлыстовка. Я не могла носить больших постов, а работая в продолжении целого лета, я ела по одному разу в день и до того исхудала, что оставались одни кости да кожа, и тогда я так легко ходила, как будто я ходила по воздуху, и я как бы помолодела».
1
Речь пред защитой магистерской диссертации: