Эти бы логики не работали, если бы можно было жизнью вообщé не преследовать никакой цели, – но подобного нет. Обязательно преследуешь! Хотя бы явочным порядком, если уж напустил на себя нигилизма и тем напрочь ничего не хочешь. И коль цели преследуешь, то они обязаны сравниться, тем выталкивая из своей массы приму. Которую остаётся лишь определить и означить. Что мы и сделали.
Свою пребываемость в делах – даже можно бы было не шантажировать. А вспомнить что каждый – выступает исследователем жизни. Пусть хоть в неявности того себе, но выступает! Да появится и явность, если вспомнить себя в детстве. Тогда исследовательская такая жилка – наименее прикрыта. И в порядке неё – просто интересно посмотреть, чтó будет, если во всех своих делах остановиться. Явных и тайных, – чтобы действительно оказалось, что остановился во всех.
И даже "жилку" вспоминать не надо, если вы профессиональный исследователь – физиолог, там, или психолог. Тогда, что называется, долг зовёт – "прекратить и посмотреть, что будет".
А нет такого профессионализма, или он уже "в лом", всё равно можно обойтись, взамен не вспоминая в себе "прирождённого исследователя". Поскольку у каждого в подспуде – простое жизненное целеполагание, типа "жить чтобы испытывать – всякое с собой происходящее". И состояние без деланий – одна из возможных таких "происходящестей с собой", которая, по самой меньшей мере, не хуже других, так почему бы её не испытать, коль те "другие" испытывал?
А что касается неспециального понуждения к медитации, то ещё добавим. Неспециальное – это которое не надо специально наводить и брать, оно у тебя ужé есть. Так что осознавай его да пользуйся! И помимо уже предъявленного нами – читателям к осознаванию, – можно и ещё предъявить. Зачем быть собой опосредованно через что-то, если имеешь принципиальную возможность быть собой непосредственно? Не говоря уже, что это – изначально реализованная возможность, только что ты от той реализованности сам в себе перманентно отворочен. Плодишь, то есть, лишние сущности – для имения в сути того же, что имел бы и без них. Оправданием этих лишних сущностей, ежели брать логически непротиворечиво, служат только сами эти лишние сущности! Если нечто достигается в три удара, но фактически оно же самое – достигается и в два, то только дурак лишний раз ударяет. Все мы, внемедитативные, как раз и получаемся подобными "дураками".
3. Так что медитационный принцип. Выше уже озвученный, но способный прозвучать и в добавочном ключе. Заведомо прекращать свои душевные движения! И в первую очередь те, о коих можешь сказать, что проистекают от физического бытия. Оно же бытие через плоть.
Итак, прекращать. Однако вопрос, кáк прекратить! Во что прекращение – как длящесть – должно оформляться? Чéм оно должно оказываться? Психомеханостный расклад таков: коль действие есть, некое определённое, то скрыто есть избирáемость его для себя, непрерывно поддерживаемая. Смысловая его для себя обусловливаемость! Вот её и нужно в себе распустить. Что автоматически тебе и явится переставшестью твоей то действие испускать.
Вообще говоря, слово "медитация" переводится как "размышление", "обдумывание". Что ж, для символического обозначенья хватит! Кому-кому, а нам-то далей ясно, обдумывание чегó имеется в виду. Личных деланий – из длящихся в настоящем моменте! С целью определить наиболей нагружающие. Чтобы затем обдумать организацию их прекращенья у себя. Обдумать своё перестатие в них участвовать! Их собою испускать. Что прежде прочего и окажется тем, на что уже указывали: обдумкой прекращёнки обусловливаемости дел, их непрерывно поддерживаемого смыслового себе обоснования.
Вопрос такого прекращения способен разрешиться, в принципе, тремя путями: дать действию исчерпаться, уговорить себя не иметь это действие, и попросту поменять обстановку.
Дать действию исчерпаться – это позволить стать законченным, согласно его внутренней логике.
А уговорить себя не иметь действие? Ну, наличка действия ведь означает, что во внешнести засветил ты себе то, в факте имения чего находишь смысловое основание от себя то действие требовать. Или себе его позволять. Тем самым, второй путь неявно является смыслопосылкой, чтоб изменяться нам в общих на жизнь установках так, что присутствующее требование действия, которое себе адресуешь, начинало вдруг выглядеть несущественным. Или по крайней мере – недостаточно существенным.
А смена обстановки что даёт? Да наличное в тебе требование действия, в "засвеченный" элемент внешнести смыслоупирающееся, тоже исчезает! Только другим образом: как более не имеющее во вне оснований. То есть лишившееся там смыслового упора: "засвеченный"-то элемент тот – в новой-то обстановке отсутствует. Второй путь выступает я́вным носителем необходимости уговаривать себя, а этот третий – неявным, скрытым носителем. Но носителем! А разница та, что уговаривать приходится в меньшей – на одну градацию – выраженности. На ступень мéньший необходим самоуговор!
То есть что? Третий путь есть психометодистский промежут меж первым и вторым путями. Коль при втором – уговаривать себя не просто надо, а надо, что называется, в заведомости того, а при первом уговаривать себя вообщé не надо.
Действительно, ведь занимающее тебя (и "грузящее"!) действие прекратилось в воплощение своей исчерпанности – в новых внешних условиях, – то есть налицо сходство с первым путём: при нём ведь тоже – именно исчерпанность ставит точку, хотя и достигается по-иному. Так что исчерпанность, но чтоб настали те "новые условия", что её наводят, надо было себя ещё уговорить – уйти из старых, в пользу этих новых, – что являет методическое сходство уже со вторым путём: там ведь тоже себя уговариваешь – вовсю. Ну и здесь уговариваешь, только что не вовсю – нет такой большой надобности. В общем, получается "и нашим, и вашим", отсюда и вердикт: промежуточный путь. Приемлемый, когда недостаёт ещё сил вызов на действие игнорировать, но уже достаёт их не канителиться с тем действием.
Это общая психораскладка, что уговорить себя на уклоненье от чего-то – проще чем на игнорирование его. И в нашем случае тем "чем-то" выступает действие.
А сказать об этом же иначе, будет так: уговорить себя изменить обстановку проще, чем уговорить себя изменить себя. Поэтому-то третий путь и классифицируем стёртой формой второго.
Так что две формы – стёртая и нестёртая, и уговаривание себя – присутствует при обоих. Плюс можно сказать, что уговаривание себя на изменение условий окружения – тоже выступает добиваемостью от себя своей внутренней изменившести. Определённым образом внутренне не изменившись, не захочешь ни трáтиться на замену условий, ни имéть условия новые, поскольку они по некоторым параметрам всегда выглядят хуже старых. Выглядят в силу невольной предвзятости к новому. Так что внутренне таки меняешься тоже, однако изменяемость такая – только частична; так сказать, вспомогательна, – когда меняешься в себе не в том своём, что встревожено тогдашней ситуацией, то есть в чём она пря́мо требует измениться (или сказать, чем требует от тебя поступиться в себе!), а меняешься в том лишь, что только обрамляет в тебе эту ситуацию, и тем самым пребывает незатронутым ею. Ну или – почти незатронутым! То есть оно у тебя – в невстревоженном виде, открыто не провоцируется, и с таковым им – договариваться на ступень легче, нежели с затронутым (и тем самым возбуждённым, спровоцированным сопротивляться). Это как плыть в спокойной воде – против случая плытия в турбулентной.