Я послал Дейву электронное письмо с извинениями.
– Спасибо, Джон, – ответил он практически тут же. – Теперь я стал тебя уважать гораздо больше. Надеюсь, когда-нибудь, если нам доведется встретиться снова, мы даже попробуем стать друзьями.
Я сделал вывод, что в который уже раз переживал из-за ерунды…Я просмотрел входящие электронные письма и обнаружил одно от Деборы Тальми, где она изложила историю о том, как несколько ученых по всему миру получили по почте загадочную посылку. От одного из друзей, читавшего мои книги, женщина узнала, что я люблю распутывать странные и необычные ситуации. Заканчивалось ее письмо словами: «Мне кажется, поиск разгадки этой удивительной истории может быть необыкновенно увлекательным. Эта история напоминает триллер или игру в альтернативную реальность, в которой все мы пешки. Разослав загадочную посылку ученым, неизвестные пробудили в нас исследовательский инстинкт. Однако сама я не могу отыскать ответ. Очень надеюсь, что вы возьметесь за это дело».
И вот теперь мы сидели в кафе «Коста»; я вертел в руках книгу, а Дебора внимательно смотрела на нее.
– По сути, кому-то понадобилось привлечь внимание ученых, – сказала Дебора, – причем весьма странным и даже загадочным образом. Интересно узнать, зачем? Полагаю, вся эта кампания слишком сложна и изощренна, чтобы за ней стоял кто-то один. С помощью книги до нас пытаются донести какую-то информацию. Вопрос: какую именно? Я бы очень хотела узнать, кто и зачем отправил эту посылку, но у меня нет таланта сыщика.
– Н-ну… – пробормотал я, продолжая рассматривать книгу.
Потом я сделал глоток кофе и произнес:
– Попробую…Я сказал Деборе и Джеймсу, что хотел бы начать расследование с осмотра их рабочих мест. И особенно той почтовой ячейки, в которой Дебора обнаружила посылку. Они с Джеймсом украдкой переглянулись, словно бы говоря: «Необычное место для начала расследования, но кто осмелится поставить под сомнение методы великих сыщиков?..»
Не исключаю, что их взгляд мог означать что-то другое. Например: «Вряд ли осмотр нашего кабинета имеет какой-то смысл. И вообще, странно, что он намерен этим заняться. Остается надеяться, что мы не ошиблись в своем выборе и что он не воспользуется возможностью осмотреть наши рабочие помещения для каких-то своих, не совсем благовидных целей».
Если в их взгляде действительно содержалась подобная мысль, то они были совершенно правы, ибо я и в самом деле хотел осмотреть их рабочие места с некой тайной мыслью – благовидной или нет, не мне судить.Психологический факультет Лондонского университета, где работал Джеймс, располагался в жутко уродливом панельном здании неподалеку от Рассел-сквер. На выцветших фотографиях 60-х – 70-х годов прошлого столетия, развешанных по стенам коридоров, были изображены дети, привязанные ремнями к страшного вида приборам. Ребятишки на этих снимках с наивным восторгом смотрели в камеру, словно их фотографировали на пляже.
Некоторое время назад руководство решило немного «оживить» это крайне непривлекательное помещение, перекрасив стены коридора в ярко-желтый цвет. К данному способу обратились, как выяснилось, потому что туда часто приводят детей с целью тестирования их интеллектуальных способностей, и кто-то решил, что желтый цвет такого веселого оттенка способен успокоить несчастных малышей. Правда, меня продолжали одолевать сомнения. Здание, в котором я находился, имело настолько мрачно-отталкивающий вид, что любые подобные «усовершенствования» напоминали приклеивание красного носа к трупу, каковой после упомянутой процедуры следовало считать Рональдом Макдаком.
Я заглянул в кабинеты. В каждом из них какой-нибудь невропатолог или психолог сидел, сгорбившись, над своим столом, сосредоточенно размышляя над проблемами, связанными с работой мозга. В одном из кабинетов, как мне сообщили, находился человек из Уэльса, обладавший способностью узнавать каждую из своих овец в лицо, но при этом не умевший различать лица человеческие. Он не узнавал не только своей жены, но даже собственной физиономии в зеркале. Подобное патологическое состояние носит название «просопагнозия» – слепота на лица. Больные обречены на то, чтобы постоянно и без всякого злого умысла оскорблять своих коллег, соседей, мужей и жен, равнодушно проходя мимо них на улице. А люди ведь все равно обижаются, даже если прекрасно знают, что проявленная по отношению к ним невежливость – результат психического расстройства, а не осознанного намерения. Неприязненные же чувства имеют тенденцию распространяться.
В другом кабинете другой невропатолог занимался случаем, имевшим место в июле 1996 года, когда некий врач, в прошлом пилот ВВС Великобритании, пролетал над полем, затем повернул обратно, пролетел над ним снова минут через пятнадцать и вдруг заметил, что посреди поля образовался большой круг. Казалось, материализовался буквально из ничего. Круг занимал площадь в десять акров и состоял из ста пятидесяти кружков меньшего диаметра. Он получил название «Джулия Сет» и стал самым знаменитым в истории феномена «кругов на полях». Его изображения начали наносить на майки, плакаты, ему посвящались целые конференции. К тому времени движение энтузиастов «кругов на полях» уже потихоньку шло на спад. Становилось все более очевидным, что подобные круги создают не пришельцы из космоса, а художники-концептуалисты – глубокой ночью при помощи деревянных досок и веревок. Однако «Джулия Сет» появился в самом прямом смысле из ничего в течение пятнадцатиминутного промежутка между двумя пролетами самолета над полем.