Аддиктивная реализация создаёт иллюзию возможности без какого-то вреда для себя контролировать по желанию своё психическое состояние, вызывать чувство психического комфорта, избавляться от неприятных эмоций и мыслей. Возникает убеждённость в том, что найденный способ надёжен и можно без больших усилий в любой момент вызвать повторно желаемое состояние. Аддиктивная реализация становится, таким образом, своего рода магией - волшебной палочкой, изменяющей восприятие внутренней и внешней реальностей.
Эмоциональному состоянию в процессе аддиктивной реализации присущи аффективные переживания, которые фиксируются на сознательном и бессознательном уровнях. Эмоциональный компонент оказывает влияние на другие психические функции, изменяет отношение к людям.
Возникает ощущение, при котором окружающие лица могут восприниматься с позиции собственного превосходства, как объекты возможного манипулирования. При некоторых аддикциях создаётся благоприятная почва для возникновения особого типа межличностных отношений между двумя или несколькими аддиктами, находящимися в периоде аддиктивной реализации. Взаимная эмпатия создаёт иллюзию взаимной привязанности, взаимного понимания. Такие состояния ограничиваются временем действия аддиктивных агентов и не распространяются на другие периоды жизни, когда аддикты чувствуют себя чуждыми друг другу.
Многие алкогольные аддикты переоценивают переживаемые ими в состоянии алкогольного опьянения чувства от общения с другими членами алкогольной компании. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, они рассматривают свои отношения с окружающими их пьяными аддиктами как глубокие, очень личностные и значимые. Эти чувства вне времени совместной выпивки теряют актуальность, но воспоминание о них остаётся в качестве провокатора следующей аддиктивной реализации.
Тем не менее, в связи с возникающим во время аддиктивных реализаций переживанием взаимопонимания, пребывание в компании аддиктов приобретает особое значение и является важным компонентом психологической зависимости, которая в таких случаях приобретает смешанное содержание. Примером такого развития может быть эта форма алкоголизма, где психологическая зависимость к определенной алкогольной компании даже маскирует алкогольную зависимость (Korolenko, Dikovsky,1961).
В этом плане представляет интерес анализ причин аддиктивных реализаций рефлексирующими пациентами.
Человек стремится к аддиктивной реализации, желая избавиться от не устраивающего его психического состояния и заменить последнее состоянием другого содержания. Как исходное, ведущее к аддиктивной реализации, состояние, так и вызванное аддиктивное состояние в каждом конкретном случае трудно вербализуется, что в определённой степени может быть объяснено свойственной многим аддиктам алекситимией (неумением выразить словами, описать свои переживания). Однако, это объяснение нельзя считать достаточным, хотя бы потому, что с его помощью невозможно объяснить серьёзные затруднения, которые испытывают аддикты, занимающиеся литературным творчеством (писатели, драматурги, поэты). Затруднения в вербализации, очевидно, связаны с тем, что речь идет о принципиально невербализуемых, связанных с первичным self ом, переживаниях, присущих человеку в более «чистом» виде в до вербальном периоде развития (Короленко, Дмитриева, Загоруйко, 2000).
В этом контексте представляется возможным выделить в аддикции радикал аутодеструкции, выражающийся в бессознательном стремлении к регрессу до состояния «океанического чувства» («ocean feeling» Sullivan'а). В наиболее жесткой форме такое стремление проявляется тогда, когда на первый план выступает желание не заменить одно психическое состояние другим, а как можно скорее «выпасть» из реальности, забыться, ничего не переживать, не чувствовать. Здесь происходит активация аутодеструктивного драйва. Чем в большей степени активизирован этот драйв, тем деструктивнее и злокачественнее течение аддикции.
Анализ симптома потери контроля при различных формах аддикции (алкогольные, сексуальные, гэмблинг), позволил нам прийти к заключению о том, что в психологическом плане этот признак следует рассматривать как разрушающий эго прорыв аутодеструктивного драйва, что определяет появление новой «суицидальной» фазы аддиктивного процесса.