Тревельян едва ли расслышал бесстрастный голос реардонита: его внезапно охватил ужас.
Когда желтая звезда Превратилась в диск, слишком яркий для невооруженного глаза, но окруженный короной и зодиакальным сиянием на приглушающем свет экране, тогда туманность, образовавшаяся при вспышке сверхновой и находившаяся в тридцати парсеках от нее, превратилась в маленькое пятнышко неровной формы, всего в несколько угловых минут в поперечнике, среди окружающих созвездий; и, казалось, словно в эту часть Млечного Пути некий космический ветер принес расцветшее дерево. Даже невозможно было поверить, какой неистовый шторм бушевал четыреста лет назад здесь. Не было ничего необычного в параметрах межпланетного пространства, как и в самих семи планетах этой звездной системы.
Но Тревельян знал, что это обманчивое впечатление. Каждая планета по-своему уникальна. А третья, привлекшая его внимание, напоминала Землю.
Изучать это явление сейчас он мог лишь при помощи оптических средств. Сейчас, когда «Кампесино» вышел из гиперпространства в нескольких миллионах километров от планеты, опасно было запускать зонды и использовать лазерные лучи: Мердок мог обнаружить их. Его преследователи повторили его маневр. Затем — чтобы он не смог обнаружить излучение нейтрино — они выключили ядерные реакторы и перешли на питание от аккумуляторов, заняв орбиту, на значительном расстоянии отстоящую от орбиты интересовавшей их планеты.
— Наблюдаемый объект приблизился к атмосфере планеты земного типа, — объявил Дымокур.
— Меня это не удивляет, — ответил Тревельян. Он оторвал взгляд от приборов и записок. — Похоже, это настоящий двойник Земли; вторую подобную вряд ли и сыщешь когда-либо еще! Воздух, радиационный фон, диаметр, масса практически одинаковы. Между прочим, у планеты были две луны, вращавшиеся на близком расстоянии от нее, и поэтому рисунок приливов был сложным, но океанам не грозит загнивание. Период вращения планеты вокруг оси — двадцать восемь часов, ось наклона — двадцать градусов. Средняя температура — чуть выше земной, нет полярных шапок, чуть меньше поверхность суши… полагаю, климат мягкий. Короче говоря, если не считать зон повышенной остаточной радиации, идеальное местечко.
— И возможны экологические осложнения, — заметил реардонит.
Тревельян поморщился.
— Проклятье, могли бы не напоминать мне об этом? — Он нахмурился, оторвал взгляд от приборов и откинулся на спинку кресла. — Вопрос в том, что нам делать с Мердоком? Ведь он не нарушил никаких законов, если не считать того, что не зарегистрировал свое открытие. И мы, вероятно, не сможем доказать, что он не бывал здесь раньше, что не изменил случайно курс. Кроме того, это правонарушение весьма тривиально.
— Разве не существует способа заставить человека говорить правду?
— Разумеется, есть. Электронное зондирование мозга. Совершенно безвредное. Но у нас, людей, есть законы и правила, запрещающие подобные вещи, если индивидуум против этого. Поэтому в основном данный метод используется, чтобы доказать честность свидетелей обвинения. И, как я сказал, мы не можем предъявить ему никакого серьезного обвинения.
— Можем ли мы сделать что-нибудь, помимо отправки сообщения Службе? Сюда нужно отправить экспедицию.
— Сообщение займет немало времени. А он тем временем много чего может натворить здесь. Конечно… гм-м… если Мердок не подозревает, что мы следуем за ним, то тогда он может не спеша заняться всеми своими приготовлениями, и это дает нам шанс…
— Наблюдаемый объект выключил двигатели.
— Что? — Тревельян выпрыгнул из кресла, страстно желая сам взглянуть на показания прибора. Сделал он это с такой поспешностью, что содрал кожу на руке о жесткий покров тела инопланетянина, столкнувшись с ним. Несмотря на то, что излучение атомных приводов было едва заметным по сравнению с обычным высоким фоновым уровнем потока нейтрино, пронизывающих космос, компьютер «Дженджи» позволял выделить сигнал двигателей среди шумового фона и показать это на одном циферблате. Сейчас стрелка на нем была на нуле.
Внутри все оборвалось. Тревельян воскликнул:
— Он садится на аккумуляторах, планирует в атмосфере! К тому времени, когда мы войдем в пределы чувствительности других средств поиска, он может оказаться где угодно на поверхности планеты.