— Сейчас, к сожалению, — медленно произнес Том, не отводя от меня взгляда, — мне этого уже мало.
Я поймала себя на том, что безотчетно затаила дыхание и сделала глубокий вдох.
— Чего же, как вы думаете, вам не хватает? — мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы задать этот вопрос. Почему-то мне было очень страшно услышать ответ.
— Это хороший вопрос, — медленно произнес Том, — и, похоже, чтобы сформулировать ответ именно на него, я сюда и пришел.
Он задумался, чуть нервно сплетая и расплетая пальцы рук.
— Кажется, мне не хватает… жизни, — наконец сказал Том как будто рассуждая вслух сам с собой.
Я молча слушала, ожидая продолжения.
— Да, именно так. Я перестал ощущать течение жизни. Словно я упускаю что-то крайне важное. То, что даст мне возможность почувствовать себя живым человеком.
Его голос звучал чуть удивлённо, и это было мне понятно. Такой эффект я периодически наблюдала во время приемов. Когда человек точно формулирует то, что его тревожит, он испытывает удивление и, зачастую, облегчение. На облегчение я всегда очень рассчитываю, приятно видеть, как у пациентов расправляются плечи, с которых спадает часть ментальных проблем. Но, конечно, это только первый шаг к исцелению.
— И что же может дать вам эту возможность? — негромко спросила я.
Том долго смотрел на меня внимательным взглядом, как будто решая про себя, стоит ли ему продолжать, но всё-таки ответил на мой вопрос:
— Любовь.
Я так растерялась, что чуть было глупо не переспросила: «Что-что?». В этот момент коротко тренькнул телефон, сигнализируя, что до конца приема осталось пять минут и я отчаянным усилием воли взяла себя в руки.
Улыбнулась и сказала:
— Сегодня мы почти что закончили. Хотите ли вы что-то ещё обсудить? Или может быть, у вас есть ко мне вопросы?
Том покачал головой.
— Какие у вас ощущения после нашей беседы?
— Определенно, мне стало легче, — сказал Том и мягко улыбнулся, — во время обсуждения как-то незаметно всё встало на свои места. Это удивительно, совершенно не ожидал такого эффекта. Большое вам спасибо, доктор Фокс.
— Прошу вас, просто Линн.
— Хорошо, спасибо, Линн, — Том собрался встать из кресла, но я его остановила.
— Последний вопрос, если можно?
— Да, разумеется, — Том вернулся в кресло и выжидающе взглянул на меня.
— Почему вы обратились именно ко мне? — мне удалось скрыть волнение и задать вопрос ровным голосом.
Том снова задумался, а потом ответил, тщательно, как мне показалось, подбирая слова.
— Мне подумалось, что это хорошая идея, — он потёр пальцами подбородок и рассмеялся, — так сказать, двух птиц одним камнем{?}[Английский аналог поговорки «Убить двух зайцев одним выстрелом»].
И поднялся с кресла, завершая нашу встречу.
— Ещё раз благодарю вас за беседу, Линн, — сказал Том, — определённо, мне есть теперь о чем подумать.
Я автоматически подала Тому руку для рукопожатия, он слегка сжал мою ладонь, улыбнулся, поднял мою руку к своим губам и оставил на ней галантный поцелуй.
— Надеюсь, мы ещё увидимся, — с этими словами отец Томас попрощался и ушел, оставив меня в полном смятении…
========== Часть 2 - Отпущение грехов ==========
Мне пришлось приложить большие усилия, чтобы провести все оставшиеся приемы пациентов в этот день. Когда рабочий день закончился, я чувствовала себя совершенно вымотанной и выбитой из колеи.
Я снова и снова возвращалась к разговору с Томом. Вспоминала слова, интонации, формулировки. Снова и снова повторяла про себя: двух птиц одним камнем. Что он имел в виду?
Перед сном я привычно начала раскладывать события прошедшего дня, акцентируясь на положительных моментах, но так и не достигла желанного спокойствия. Тогда я начала анализировать собственное эмоциональное состояние. Что я чувствую? Волнение, неуверенность и… надежду?
Я со вздохом закрыла глаза. Самокопанием эту проблему точно не решить. Проворочавшись с добрых полчаса в постели, я приняла наконец решение. И, относительно успокоившись, всё-таки уснула.
Как жаль, что одного лишь принятия решения недостаточно. В большинстве случаев нужно ещё и выполнить то, что задумано. Несколько дней я малодушно откладывала активные действия на завтра, но моя нервозность от этого только увеличивалась. Наконец я набралась решимости и, страшно нервничая, переступила порог старинного костёла.
В церкви было почти безлюдно — только пожилая женщина в черном устанавливала свечу возле икон. Я тихо прошла к исповедальне, чувствуя, как удары сердца отзываются во всём теле. Перед дверью я помедлила, собираясь с духом, открыла дверь и шагнула внутрь. Ощущение при этом у меня было такое, как будто я делаю шаг с отвесной скалы.
Я устроилась на скамье и несколько раз кашлянула, прочищая внезапно охрипшее горло.
— Благословите меня, отче, ибо я согрешила, — сказала я дрожащим от волнения голосом.
После небольшой паузы я услышала знакомый голос:
— Слушаю тебя.
Я задохнулась от волнения. На мгновение у меня появилось сильное желание трусливо сбежать, но я сделала глубокий вдох и осталась.
— Отче, меня захватило греховное чувство, — начала я, — как я не старалась от него избавиться, у меня ничего не получается.
— Что это за чувство? — спросил глубокий бархатный голос.
— Я влюбилась в одного мужчину, — сказала я почти шепотом.
— Он женат? — спросил отец Томас.
— Нет, — чуть слышно сказала я.
— Почему же это чувство греховно? — мне показалось, что его голос дрогнул.
— Потому что этот мужчина — священник, — и я замолчала, чувствуя, как сердце бьётся в моей груди испуганной птицей, которая пытается выбраться из клетки.
Я услышала еле слышный вздох и снова заговорила, боясь растерять решимость:
— Как я не пыталась, я не могу не думать о нем. А когда я вижу его, мне больше всего на свете хочется к нему прикоснуться. Дотронуться до его волос, коснуться пальцами его щеки, почувствовать вкус его губ…
Мой голос упал до чуть слышного шёпота. Я сцепила подрагивающие пальцы рук в замок и оперлась о них лбом. Святой отец молчал, а я будто лишилась сил, потратив их все на своё признание, не могла ни говорить, ни пошевелиться.
— Как его имя? — спросил меня бархатный голос.
— Отец Томас, — выдохнула я и вздрогнула от резкого звука отодвигаемой занавеси, которая до этого момента разделяла нас.
Подняла голову и увидела перед собой бледное лицо Тома. Он молча смотрел на меня с нечитаемым выражением лица, его глаза, казалось, прожигали меня насквозь. Меня охватила паника. Что я наделала? Все испортила… И теперь ничего не исправить.