Во-вторых, уже общим местом даже в обыденном сознании стало представление о том, что мы сами хозяева своей судьбы и можем конструировать ее самостоятельно: «Если очень чего-то хотеть, то оно обязательно сбудется». Психологические технологии, например НЛП, уже давно взяли на вооружение этот тезис, получивший, кстати сказать, и научное обоснование со стороны квантовой физики[6]. Если как можно более подробно субмодально собрать содержание той или иной мечты или фантазии о будущем, то она осуществится с большей степенью вероятности[7]. Усилить этот эффект, оказывается, можно еще за счет субмодальной репрезентации в настоящем некоторых промежуточных этапов на пути к поставленной цели. Так, «внутренний» мир становится «внешним». При «воспоминаниях» же происходит обратная трансформация «внешнего» мира во «внутренний». Таким образом, некоторой искусственностью обладает не только разделение реальности на «внутреннюю» и «внешнюю», но также и традиционное деление опыта на воспоминания (прошлое), переживание (настоящее) и мечты (будущее). Об этом и поговорим далее.
Время и пространство как абстракции поля
До сих пор в качестве признака вторичного опыта я рассматривал наличие субъекта и объекта. Однако поле обладает не только этими атрибутами. В качестве неотъемлемых свойств нашей жизни выступают также, например, пространство и время. Обсуждения этих категорий мы пока коснулись лишь немного. Поэтому, опираясь на методологию диалогово-феноменологической психотерапии, нам следует каким-либо образом отнестись и к этим атрибутам поля. Анализ базовых категорий поля представляется мне не очень простым занятием, особенно учитывая множество стереотипов мышления, как бытового, так и научного, многие из которых в своей истории насчитывают тысячелетия. Всерьез ни одно из традиционных представлений о базовых атрибутах поля не подвергалось ревизии. Сказанное характерно даже для самых передовых и прогрессивных научных взглядов. Так, например, теория поля К. Левина, осуществив радикальный прорыв в психологии в сторону от парадигмы индивидуализма, описывая динамику полевых процессов, все же в полной мере оперировала категориями субъекта и объекта. То же касается и революционного прорыва в психотерапии в виде теории self, осуществленного авторами гештальт-терапии. Так, Ф. Перлз и П. Гудмен, говоря о self как процессе в поле, через несколько страниц описывают поле «организм/среда» [Ф. Перлз, по. Гудмен, 2001]. Под сомнение базовые конструкты субъекта/объекта, несмотря на смещение внимания с них на собственную динамику поля, никогда не ставились. Еще более это справедливо для категорий пространства и времени. Ревизия их, нужно сказать, даже в рамках самых смелых философских и психологических концепций была лишь очень умеренной.
Мы считаем такое положение дел совершенно естественным. На представления о субъекте/объекте, пространстве и времени опирается наш мир, в котором мы живем. Мы создали его сами и разрушить не имеем права. Учитывая необычность этого тезиса, поясним его. Что значит, что мы создали мир сами? Прежде чем пояснить это утверждение, напомним читателю положение о двойственной природе переживания, принятое в диалогово-феноменологической психотерапии [И.А. Погодин, 2009]. В обыденном сознании, равно как и в психологической науке [Ф.Е. Василюк, 1984], переживание представляет собой некоторую деятельность, направленную на ассимиляцию комплекса феноменов, вызванных тем или иным событием реальности и тем самым на приспособление к этой реальности. Диалогово-феноменологическая же психотерапия, основываясь на полевой и феноменологической парадигме, обращает внимание на тот факт, что переживание не только и не столько выполняет функцию адаптации к существующей реальности, сколько ежесекундно создает ее заново. Такое свойство переживания я связываю с творческим вектором адаптации, который является первичным по отношению к вектору приспособительному. Разумеется, что создание реальности ввиду фиксирования или блокирования self-парадигмой процесса переживания зачастую идет по замкнутому кругу, создавая одну и ту же феноменологическую картину. Так появляются представления об объективно наличествующей и стабильной во времени реальности. Эта стабильность может носить индивидуальный характер, в этом случае принимая множество названий – идентичность, самость, мировоззрение, характер и пр. Вместе с тем те же процессы диалектики творчества и адаптации внутри процесса переживания участвуют в создании более глобального продукта – представлений о мире в целом, которые разделяются большинством людей. Именно большинством, поскольку в противном случае реальность нашей жизни была бы значительно менее предсказуемой. Оставшееся меньшинство, не разделяющее принятые представления о реальности, либо подвергается сегрегации по причине их «безумия» [М. Фуко, 1997, 2005], либо осмеивается и преследуется в связи с инакомыслием, либо основывает новые парадигмы, школы и учения. Хотя зачастую все эти категории меньшинства отличаются между собой лишь наличием или отсутствием счастливого случая в их жизни.
6
В популярном виде это обоснование представлено в документальном фильме «Кроличья нора» (производство Lord of the Wind Films, L.L.C.).
7
К слову сказать, сказанное справедливо не только в отношении желаний и мечтаний, но также, например, и в отношении страхов, катастрофических ожиданий и фантазий. При детальном представлении в процессе переживания страхов они зачастую становятся также реальностью. Яркое свободное в своей витальности переживание актуализирует его творческий вектор.