К своему удивлению я встретила японского буддиста со сходной проблемой. У него с юности были значительные прозрения, и он стал учителем буддизма. Он страдал от язвы желудка, для которой, как казалось, не существовало предписанной диеты, которая могла бы помочь. Так что я сказала ему: «Спроси dharma-kaya [тело дхармы] в себе, что тебе нужно есть и что ещё тебе следует сделать, чтобы исцелить себя.» Он ошеломлённо уставился на меня; ничего подобного никогда не приходило ему в голову. Позднее он написал мне, что попробовал это сделать и исцелился. Он добавил: «Я вижу, что юнгианская психология добавляет реальное основание к религии, которое мы потеряли.»
Эта потеря связи с эмпирическим базисом в вопросах религии часто является результатом слишком большого традиционализма. Поэтому Юнг указывает, что когда мы слишком концентрируется на историческом развитии христианства, мы можем упустить в нём нечто новое.
Нам нужна новая отправная точка, и она не может быть найдена без предоставления нового значения. Послание живо, только если оно создаёт новый смысл. <…> То, что Христос — это внутреннее я [человека], подразумевается в Евангелии, но вывод Христос = сущность никогда не был прямо высказан. Это и есть установление нового смысла, дальнейшая стадия в воплощении или актуализации Христа.[23]
Это то же самое, что случилась с упомянутым выше буддистом в виде присвоения нового смысла dharmakaya. Религиозное измерение в анализе — это ничто иное, как обнаружение нового смысла именно таким способом, которое иногда привносит уже существующие религиозные идеи обратно в жизнь и иногда трансформирует их.[24]
Это приводит меня к следующей проблеме, которая снова и снова возникает в анализе. Бессознательное «религиозно», то есть, говоря другими словами, оно является матрицей всего первичного религиозного опыта, но оно часто не «ортодоксально». То, что многие сны и видения выражают, иногда противоречит той или иной догме или религиозной моральной заповеди. Например, я встречала некоторое количество священников, чьи сны, казалось бы, выступали против соблюдения целибата. Однако когда позднее они оставляли жреческий сан, их сны говорили им, что они всё ещё священники некоторым невидимым образом. В конце концов, целибат — это всего лишь regula moralis [моральное правило], а не догма, и поэтому может быть когда-нибудь отменён. Должен быть соблюдён баланс между новшествами и следованием традиции. Юнг писал доминиканскому священнику Виктору Уайту:
Если вы пытаетесь буквально следовать доктрине [Католической Церкви], то вы будете отстраняться до тех пор, пока не останется никого, кто бы представлял её, за исключением трупов. Если, с другой стороны, Вы по-настоящему усвоите доктрину, Вы будете творчески выше неё посредством своего личного понимания и, таким образом, дадите ей жизнь. Жизнь большинства идей состоит в их противоречивой природе, например, Вы можете не соглашаться с ними, даже если признаёте их важность для большинства. Если Вы полностью согласны с ними, Вы с тем же успехом можете заменить себя граммофонной записью.[25]
Это означает, что если бессознательное призывает ходящего в церковь человека одобрить что-то, что вступает в конфликт с учением его вероисповедания, он должен перевести это в личный конфликт, в личный крест. В конце концов, это не он примет решение о конфликте, но vox dei [Глас Божий] внутри него, — раз уж его эго, со всеми его мнениями, pro и contra, умрёт на кресте. И как указывает Юнг: extra ecclesiam nulla salus (за пределами Церкви нет спасения), но милость Божья настигает нас даже по прошествии времени.[26]
Ещё более трудно, как мне кажется, помочь переориентироваться в направлении религиозного измерения человеку, который был настолько измучен религиозной обработкой, что он выплеснул ребёнка вместе с водой и не хочет более иметь ничего общего с религией и рассматривает всё исключительно в светских терминах. Он не осознает этого, но нуминозное захватит человека исподтишка и сделает его одержимым сексуальным фантазиями или жадностью к деньгами, страстным стремлением к власти или наркотикам, политическим фанатизмом, говоря другими словами, он станет одержимым суррогатами богов. Так Юнг писал в «Психологии и религии», что, в конечном счёте, всё преобладающее и неизбежное может быть названо Богом,
за исключением тех случае, когда по свободно принятому этическому решению, человек преуспевает в выстраивании одновременно сильной и непреодолимой позиции против этого естественного явления. <…> Человек волен решать, должен ли «Бог» быть «духом» или естественным явлением, наподобие тоски морфиниста, и, следовательно, должен ли «Бог» действовать как милосердная или деструктивная сила.[27]
24
См. Jung, CW 11, para 148: «Для понимания религиозных проблем, вероятно, всё что нам сегодня остаётся, так это психологический подход. Поэтому я беру эти мыслеформы, которые стали исторически зафиксированными, пытаюсь снова сделать их мягкими и отлить в формы непосредственного опыта.»