То, что эти фигуры имеют вид мозаичного оконного стекла, указывает на мотив «объединённой души», Самости как многогранного единства, единения множества внешних и внутренних элементов.[57] В этот момент становится ясно, что сон сейчас требует от сновидицы скромного религиозного отношения, и поэтому именно в этот момент дух мага в ней испытывает смертельную тошноту, так как две установки несовместимы. Маг овладевает бессознательным и использует его и ведёт себя так, как будто при помощи своего знания он обладает над ним полным контролем, тогда как на самом деле, в лучшем случае, как и все остальные, он способен постичь всего несколько интуитивно воспринятых символических связей.
В то же время в целом ситуация сновидицы остаётся очень тревожной. Её истощение затрудняет пробуждение надежды, и даже записывание стремительного потока образов из сновидений часто слишком трудно для неё. Однако после ряда более личных снов пришёл сон, который, казалось, дал мне знак о том, как действовать дальше.
Часто можно услышать в психологических кругах мнение, что когда есть опасность затопления бессознательным, аналитик должен принять меры по его подавлению или же меры, которые хотя бы не будут стимулировать бессознательное. По моему опыту, это не всегда необходимо, так как часто само бессознательное показывает нам путь установления контроля над ним, если человек правильно понимает тонкое значение снов; и способ, предложенный самим бессознательным, чаще всего для анализанда более убедителен, нежели всё, что аналитик может предпринять по своей инициативе. В нашем случае возник следующий сон.
Источник
Я стою в пустыне. Они копают в поисках воды. Мужчина копает при помощи лопаты. Он выглядит очень знающим и значимым, своего рода «профессор». Ещё один, кажется, работает снизу вверх. Неожиданно они оба сталкиваются, и всё заканчивается тем, что они лежат друг на друге лицом к лицу. Это выглядит довольно забавно. У того, кто снизу, какая-то разновидность железного лица или маски, и кажется, что те, кто снизу и сверху, поменялись местами. Внезапно ситуация полностью меняется, — должен быть очень быстро ликвидирован переизбыток воды, чтобы предотвратить наводнение и в то же самое время направить воду в город Рим. Много чернокожих работает под руководством профессора. Появляется моя подруга Альберта с милым зелёным контейнером, и мы помогаем вычерпывать воду. Профессор подгоняет нас и однажды в шутку бьёт меня по попе палкой. Но затем профессор отсылает меня, — я должна лежать в кровати и отдыхать. В то же время другие продолжат работать на меня.
Этот сон сразу дал мне полезный практический сигнал. Я посоветовала сновидице, как и сказано во сне, просто лежать всё время в кровати и вставать только на короткое время для сессий анализа. В остальном я просто продолжала интерпретировать её сны в соответствии с обычными принципами. Это решение показало свою пользу; поток снов подошёл к концу без того, чтобы сновидица свалилась от болезни или потеряла связь с бессознательным. Долгие часы в постели обеспечили ей хороший отдых и привели в мирное, медитативное настроение. Как я узнала только впоследствии, под влиянием своего деспотично послушного долгу анимуса, она постоянно силой склоняла себя к чрезмерным усилиям; таким образом этот отдых в кровати был также неожиданно очень полезным в деле освобождения от этого вызванного анимусом чрезмерного напряжения.
Кроме того, этот сон мне кажется впечатляющим, практически классическим воплощением таинственного процесса, который возникает, когда аспект бессознательного становится сознательным.
Дело в том, что мы «объясняем» бессознательное с помощью символов и концепций, которые и сами произошли из всё той же первоосновы — ignotum per ignotius,[58] как говорят алхимики и на что неоднократно указывал Юнг. Символические образы, которые поднимаются из бессознательного, по самой своей сути относятся к материалу, который также преимущественно бессознателен,[59] и поэтому «каждая интерпретация остаётся гипотетической».[60] Каждая интерпретация — это только «приближенное описание и характеристика бессознательного зерна смысла»,[61] и таким образом сама по себе «новое облачение мифа». Однако этот процесс должен быть осуществлён, чтобы сохранить контакт культурного сознания с инстинктивной почвой бессознательного.15 «Профессор» очевидно представляет собой интеллектуальный подход, который пытается усвоить содержания бессознательного (тогда как человек в железной маске олицетворяет дух глубин, порождённый мифом). Временное переключение ролей с одной стороны показывает естественную близость этих двоих, но, с другой, это также может быть интерпретировано с точки зрения опасности магии. Если дух бессознательного поглотит интерпретирующий дух, результатом будет высокомерно-мистическая псевдо-интерпретация и интуитивно двусмысленное «провозглашение» «нового» мифа. Такого рода вещи в последнее время были в почёте у многих студентов, изучающих мифологию, так же как и у полу-мистических «движений», игнорирующих сознательный человеческий подход и сознательный человеческий способ смотреть на вещи. Разница между профессором и духом состоит именно в том факте, что один из них человек, а другой частично не человек.
59
См. C. G. Jung and C. Kerenyi,
(Zurich: Rhein-Verlag, 1951), p. 113.