Под внушаемостью обычно принято понимать определенную подчиняемость или готовность изменять поведение не на основании разумных, логических доводов или мотивов, а по одному лишь требованию или предложению, которое исходит от другого лица или группы лиц; при этом сам субъект не отдает себе ясного отчета в такой подчиняемости, а продолжает считать свой образ действий как бы результатом собственной инициативы и самостоятельного выбора. Внушаемость не является, как часто понимали раньше, психическим предрасположением, свойственным только некоторым больным (истеричным); это одно из свойств нормальной высшей нервной деятельности.
Внушаемость рассматривают как одно из проявлений качеств волевого процесса.
Для внушаемого человека мнения других обычно становятся главным основанием, определяющим те или иные его решения.
По В. М. Бехтереву, под внушаемостью «…следует понимать способность или склонность в большей или меньшей степени воспринимать и усваивать внушение, будет ли оно обусловливаться внутренними или внешними побуждениями».
Я. П. Фрумкин трактует внушаемость как повышенную «податливость постороннему воздействию, влиянию».
Нельзя подходить к внушаемости как к явлению всегда отрицательному. Так, в педагогической практике внушаемость (и внушение) играет положительную и даже существенную роль, о чем говорит В. М. Бехтерев: «Внушение или прививание психических состояний играет особо видную роль в нашем воспитании». Чем выше для учащегося авторитет педагога, тем большее значение имеет каждое сказанное им слово.
Явления ятрогений, заболеваний, возникших от неосторожно сказанного слова врача, также связаны с повышенной внушаемостью.
Степень и вид внушаемости у отдельных лиц чрезвычайно различны. Несомненное влияние оказывают при этом возраст, пол, состояние здоровья, усталость, интеллект и т. п.
У некоторых лиц требование, исходящее от другого лица, уже влечет за собой подчинение; у других появляется внушаемость только по отношению к влиянию определенного лица, требование же, исходящее от иного лица, обсуждается с помощью обычного взвешивания мотивов.
В отдельных случаях внушаемость значительно колеблется в зависимости от характера внушений и способа их вызывания. Восприимчивость к посторонним внушениям (гетеровнушаемость) может быть очень велика, а склонность к образованию самовнушений (ауто-суггестивность), напротив, — очень мала. Бывают случаи, когда наблюдается и обратное соотношение.
Существует категория людей, совершенно не доступных внушению со стороны постороннего человека, недоверчивых ко всему, идущему извне, но зато легко поддающихся влиянию ближайших родственников, друзей. Так, если человек кого-либо любит, кому-либо симпатизирует, он легко поддается внушению в соответствующем направлении; иной энергичный, имеющий самостоятельный образ мыслей субъект может иногда полностью находиться под влиянием жены, друга. С другой стороны, человеку, к которому субъект не питает доверия, симпатии, труднее оказать определенное суггестивное влияние. Нередко позволяют внушить себе нечто дурное относительно людей, которых недолюбливают, в то время как дурное относительно любимого человека сразу и безоговорочно отвергают.
В психотерапии различают так называемый феномен проткнутой бумаги, то есть чрезвычайную, излишнюю податливость больного. Больной соглашается со всеми высказываниями психотерапевта, однако он не принимает убеждения психотерапевта и не перерабатывает их.
Условия повышенной внушаемости имеются и в естественном сне. Человек, который видит сон, доступен в известной мере прямому внушению. Прямое внушение обычно легче реализовать, если прикоснуться к руке или лбу спящего, особенно когда он говорит во сне; при этом естественный сон может быть переведен в гипнотический.
Разные авторы объясняли податливость гипнозу различно. Так, по А. Л. Мендельсону, она объясняется верой в силу гипнотизера, страстным желанием поддаться его влиянию, по Ф. Е. Рыбакову — «психической заразой», «паникой»; по A. Moll — чувством сильнейшей зависимости от гипнотизера; по A. Adler — чувством неполноценности с созданием сверхкомпенсаций (например, желание «фигурировать» на сцене, хотя бы под гипнозом); по J. Dejerine — общим переутомлением, напряженностью, озабоченностью, безвыходностью положения; по Е. Kretschmer — душевной подчиненностью, несамостоятельностью.
Е. Tromner считает, что подчиняемости, а следовательно и внушаемость, от степени которой зависит гипноз, есть производное «стадного инстинкта» (подчинение вожаку). J. Schultz отмечает, что подверженность внушению слагается из самых различных элементов; дисциплинированность, послушание, преданность, доверчивость, повиновение могут быть следствием как рационального воспитания и личной твердости, способности к аффективному воздействию и подвижности, так и пассивности, отсутствия критики.