Мэгги чувствовала себя счастливой от одной только мысли оказаться с ним в кровати и прижаться к его сильному телу.
— Конечно. Все будет так, как ты хочешь. Мы не связаны временем, у нас нет четких планов и никаких обязательных дел. Мы будем ехать по проселочным дорогам до тех пор, пока нам не наскучит, согласна?
Проехав Мэдстон, они свернули на дорогу, ведущую в Холлинборг.
— Это самая красивая деревня в Англии! — крикнул Пит, проезжая по главной улице.
Он остановил мотоцикл на вершине холма перед родовым поместьем Колипайпер.
— Семья Колипайпер была одной из самых могущественных в эпоху правления Генриха VIII, — сказал
Пит. — Катрин Говард, пятая жена Генриха VIII, была любовницей одного из Колипайперов. А ты случайно не можешь быть Колипайпер или Говард?
— О! Прекрати! — засмеялась Мэгги. — Мои предки прекрасно ладили с Генрихом VIII, но его дочь Элизабет терпеть не могли.
— Фамилия твоей матери — Уолшингхейм. Фрэнсис Уолшингхейм, государственный секретарь в период правления королевы Елизаветы, был одним из известнейших людей своего времени. Нельзя сказать, что Елизавета относилась к нему благосклонно, но, тем не менее, ценила его верноподданнические чувства и ни в коем случае не решилась бы изгнать его из Англии.
— Должно быть, моя семья происходит от другой ветви Уолшингхеймов. Как считаешь, такое возможно?
— Вполне. Это очень распространенная фамилия в Англии. Некий Эдмонд Уолшингхейм был смотрителем в лондонской тюрьме.
— А женщины? Что известно о женщинах Уолшингхейм? Они были в роду?..
— Думаю, что да. Но женщины редко упоминаются в летописи, если, конечно, не становятся женами королей.
Они сели на мотоцикл и проехали чуть повыше. Пит остановился, и они еще раз посмотрели на открывавшеюся перед ними панораму.
— Это и есть Англия, Мэгги, — сказал он. — Старое доброе графство Кент. Родина Диккенса, второй жены Генриха VIII… и еще Мэгги Уолш.
— Какой педант! — фыркнула Мэгги. — Не могу вспомнить, кто была у него вторая жена. Энн Клев?
— Ошибочка! Энн Болен. Впоследствии она была обезглавлена. Но ты можешь не волноваться, тебе не грозит королевское происхождение.
— Это еще как сказать… У меня другие ощущения..
Ее слова утонули в шуме мотора.
— Я как раз уверена в своем королевском происхождении, — крикнула Мэгги.
Барбара Кирштенбург сидела перед огромным зеркалом и думала о журналистке, которую заставила ждать в соседней комнате. Заставить ждать и заставить платить — незыблемое правило, которому ее научил ее благогодетель Джейсон. Вспомнив его, она улыбнулась. Джейсон всегда был обаятельным мужчиной, соблазнителем, хотя последнее слово совершенно не соответствовал его характеру. Он никогда не сделал ей ни малейшего намека, никогда не пытался сделать ее своей любовницей. О! Как ей этого хотелось в то время. Но, увы, он ограничивался ласковым взглядом своих чудесных голубых глаз и целованием ручек, словно она — русская княгиня. Может, он считал, что она стара для него?
Барбара была уверена, что выглядит намного моложе своих сорока пяти лет. Она черпала эту уверенность
в глазах мужчин, бросавших на нее откровенно восхищенные взгляды на авеню Монтеня. Все самые известные дома мод, включая ее собственный, находились на левом берегу Сены. Здесь можно было встретить самых красивых женщин мира, но Барбару это не смущало. Она считала себя обольстительной и умной. Эту уверенность в себя ей внушил Джейсон.
Молодая американская журналистка все еще ждала… Барбара понимала, что, несмотря на всю свою занятость в связи с подготовкой новой коллекции одежды к осеннему показу, она должна принять ее.
Она отвернулась от зеркала и хозяйским взглядом осмотрела кабинет, находившийся на последнем этаже |здания. Отличаясь особой элегантностью интерьера, он был завален всевозможными купонами материи и мятыми эскизами…
Ей нравился такой беспорядок, создающий атмосферу деятельности и власти.
Она подошла к интерфону и попросила свою секретаршу Этьен проводить к ней журналистку.
— Мисс Кирштенбург, что повлияло на изменение вашего стиля? — спросила Таффи Скот.
В течение часа они обсуждали осеннюю коллекцию одежды, и теперь журналистка хотела подвести черту.
— Люсьен Лелонг, разумеется. Однажды Диор сформулировал один из принципов работы Лелонга: Люсьен считал, что каждая ткань имеет свою неповторимую индивидуальность и так же непредсказуема, как и женщина. Я склоняюсь к тому, что высокая мода начинается с выбора ткани, но не с концепции. Именно ткань диктует и управляет моим замыслом.