Ужас буквально переполняет меня всякий раз, когда я пытаюсь собрать кусочки это кошмара воедино. То письмо — короткое, неполное — пришло от кого-то, кто пытался проинформировать как можно больше людей? Некий дружелюбный голос, отчаянно пытавшийся предупредить меня о чем-то, прежде чем оно придет? «Видел своими глазами, не доверяй им» — именно то, о чем я так подозревал. Оно могло контролировать все виды техники, внедряя свой коварный замысел, чтобы перехитрить меня и вывести наружу. Почему ему не удалось пробраться внутрь? Оно стучало в дверь — для этого оно должно было материализоваться… дверь… образы тех дверей в коридоре наверху, монолитные стражи, вспыхивают в уме каждый раз, когда я прослеживаю этот ход мыслей. Если некий фантом пытается заставить меня выйти наружу, значит, возможно, он не может попасть внутрь. Я думаю о всех тех книгах, которые прочел, и фильмах, что посмотрел, пытаясь найти этому какое-то объяснение. Двери всегда были объектом для человеческих фантазий в качестве скважин или порталов с особым значимостью. Или, возможно, просто дверь слишком толстая? Мне было не по силам пробить любую из дверей в этом доме, не говоря уже о массивной двери в подвале. Помимо этого, главным вопросом было то, зачем я нужен ему? Если оно хотело меня убить, то могло сделать это всевозможными способами, включая и то, чтобы просто ждать, пока я не помру с голода. А что если ему ни к чему моя смерть? Что если оно подготовило для меня гораздо более ужасную участь? Боже, как мне сбежать из этого кошмара?!
Стук в дверь…
Я сказал людям с той стороны, что мне нужно собраться с мыслями и я выйду. На самом деле я пишу это сюда, чтобы понять, что мне делать. В этот раз я хотя бы слышу их голоса. Моя паранойя — да, я сознаю, что становлюсь параноиком — заставила меня думать всеми возможными способами, что голоса подделаны с помощью электроники. Там могло быть ничего, кроме динамиков, имитирующих человеческий голос. Им в самом деле потребовалось три дня, чтобы прийти поговорить со мной? Эми якобы стоит за дверью с двумя полицейскими и психиатром. Возможно, им нужно было подумать, что они будут мне говорить — слова психиатра звучали убедительно, призывая к тому, чтобы я решил для себя, что все это было огромным недоразумением и никакие сущности не пытаются обмануть меня для того, чтобы я открыл дверь.
У него был голос старика, властный, но все же осторожный. Мне это понравилось. Я лишь отчаянно пытался увидеть кого-нибудь своими глазами! Он сказал, что у меня что-то, что называется киберпсихозом и я лишь один из тысяч больных эпидемией национального масштаба, имеющих расстройства, вызванные массовой рассылкой писем, наводящих на мысли, что их почему-то переслали. Клянусь, он сказал: «почему-то переслали». Думаю, он имел в виду необъяснимую рассылку по всей стране, но я очень подозреваю, что сущность ошиблась и что-то раскрыла. Он сказал, что я являюсь частью волны «возникающего поведения», при котором большинство других людей имеют те же проблемы и те же страхи, хотя мы никогда не общались друг с другом.
Это совершенно ясно объясняет то странное письмо про глаза, которое я получил. Оно не было оригиналом той массовой рассылки. Оно пришло уже впоследствии — от друга, который также мог иметь расстройство и пытался предупредить всех, кого знал, о своих параноидальных страхах. Таким образом происходит заражение, говорит психиатр. Я мог тоже передать его другим — с теми СМС и интернет-сообщениями каждому, кого я знаю. Один из тех людей мог бредить прямо сейчас, прочтя что-либо, что я ему отправил, что-либо, что он мог понять так, как ему того хочется, что-то наподобие текста, гласящего: «видел в последнее время кого-нибудь вживую?» Психиатр сказал мне, что не хочет «потерять еще одного», люди вроде меня обладают умом и что это приведет к нашей гибели. Мы, зараженные, наладили связи настолько идеально, что видим их даже там, где их не должно быть. Он сказал, что в нашем быстро меняющемся мире легко увязнуть в паранойе, в мире, где все больше и больше наши взаимодействия становятся наигранны и ложны…