Прямо с порога полицейского участка Валька заголосила, что будет писать заявление о нападении и пропаже подруги. Кроме неё, народа здесь хватало, и никто не молчал, у всех имелись различные претензии к стражам закона. Поэтому меланхоличный дежурный на входе не обратил особого внимания на новую посетительницу. Так она и пыталась бы отыскать, куда идти, если бы Савельев не сдвинул плечом в сторону какого-то плешивого дедка и не попросил проводить Вальку к следователю.
— Там как раз Юрка должен принимать. Он такие истории любит.
Буквально через несколько минут девушка оказалась в прокуренном кабинетике — маленьком, но вмещавшем сразу несколько столов, правда, занят сейчас был единственный около двери, за ним сидел молодой мужчина с наголо бритым черепом. Вероятно, тот самый Юрка, любящий «такие» истории.
Какие «такие», Валька не поняла, но обрадовалась, что появилась надежда на… да хоть на что-то. Что выслушают и найдут Ксюшу, живую или мёртвую. О последнем варианте думать не хотелось, но лучше отыскать хоть тело, чтобы оно не валялось месяцами, как описывал Савельев.
Юрка оказался Юрием Алексеевичем, прямо как Гагарин, дежурным следователем. Замученное лицо говорило о том, что от очередной посетительницы он не ждёт ничего хорошего. После формального знакомства следователь дал девушке возможность изложить свою проблему, причём при упоминании места происшествия заметно оживился. В глазах загорелся интерес, даже энтузиазм.
— Валентина, опишите, пожалуйста, поподробнее, как выглядел этот мужчина, — попросил он, когда Валька замолчала.
Все фотки граффити остались в Ксюшином телефоне, поэтому пришлось объяснять «на пальцах».
— Немолодой… Лет пятидесяти, ну или моложе, но тогда плохо выглядит. Залысина большая, а волосы седые или с проседью, я точно не рассмотрела. Ну, роста среднего, не тощий, но и не жирный…
Получалось настолько усреднённое описание, под которое мог подойти каждый десятый житель Семибратска подходящего пола и возраста.
— Какие-то особые приметы? Татуировки, шрамы, физические недостатки? — постарался помочь Вальке следователь наводящими вопросами. — Может, странности какие-то?
— А в целом бросаться на людей с киркой вы странным не считаете? — ядовито осведомилась Валька, но послушно задумалась. — Вы знаете, особо времени-то разглядывать не было, когда свою жизнь спасаешь. Но вот одет он был не по сезону. На улице мороз, а он даже не в осенней куртке, а в жилете поверх свитера. И кроссовки. Как он по льду вообще умудрялся в них так быстро бегать? Ну, и смердело от него ужасно. Будто только что из помойки вылез, хотя если он там постоянно тусуется, то ничего странного как раз-таки… Глаза… вроде светлые… Не помню я!
На глазах Вальки снова выступили слёзы:
— Давайте уже будем Ксюшу искать, а не разговоры разговаривать!
— Тихо, тихо, будем, непременно будем, — успокаивающе кивнул Юрий Алексеевич, которого так и тянуло называть по-простому Юркой, слишком уж молод был для официального обращения, по мнению девушки. — Посмотрите, — он протянул чёрно-белую распечатку с фотороботом. — Похож?
С листа бумаги на Вальку смотрел тот самый мужик, даже лёгкая ухмылочка точь-в-точь.
— Он, — кивнула она. — Один в один.
— А здесь?
На этот раз сделак развернул монитор своего компьютера так, чтобы Вальке было видно, а там была развернута во весь экран фотография. Серая стена с облупленной штукатуркой и яркое, чересчур реалистичное граффити. То самое, для новой аватарки. И маньяка видно в полный рост, абсолютно так, как и описала потерпевшая — в жилетке, свитере, кроссовках и с киркой в руках.
— Д-да…
Очередной кивок, но Вальке стало резко не по себе. Естественно, она не сказала следователю именно об этой уличной росписи. По её версии, они с подругой гуляли и фоткались, а потом непонятно откуда появился агрессивный мужчина. А то с такими подробностями она бы в психушку поехала, а не осталась заявление составлять.
Юрка тем временем извлёк откуда-то из-под стола пепельницу и закурил, продолжая пристально рассматривать девушку.
— А именно это граффити вы видели?
— Ага, — не стала отрицать Валька. — Но откуда у вас? Мы не первые? — догадалась она. — Значит, вы мне верите, Юрий Алексеевич?