Рюкзак валялся в стороне, за углом дома, стоящего фасадом на одну из боковых улиц. Эдику очень повезло, что заметил, потому что поначалу осматривал все повороты внимательно, а потом устал и просто шёл по следу, полагая, что вещи должны были остаться там, где он бежал. Ну или если их кто-то переместил, то он тоже оставил бы следы.
Однако рюкзак лежал посреди девственно ровной поверхности снега, белоснежной и абсолютно нетронутой — ни следа, ни штриха, только сверху снежинки падают, постепенно скрывая под собой Эдиково имущество. Хорошо, что рюкзак яркий, красно-синий, и потому просвечивает даже сквозь снег.
Парень остановился и присмотрелся. Несмотря на пасмурное небо, свежевыпавший снег был настолько ярко-белым, что болели глаза. Да, это, несомненно, его рюкзак. Не понять, как он там оказался, если только швырнули отсюда. Эдик занёс ногу, чтобы пойти подобрать, но застыл и остался на том же месте, опустив ногу обратно в свой же след. Что-то его смущало, не давало просто так нарушить ровную поверхность снега. Парень обернулся по всем сторонам, убедился, что к нему никто не подкрадывается, что он один и никаких опасностей на горизонте не наблюдается, а когда вернулся взглядом к рюкзаку, отметил подробность, сперва не бросившуюся в глаза: молния была расстёгнута, а содержимое рассыпано вокруг, будто кто-то копался в поисках ценностей, отбрасывая неинтересное прочь. Наверное, из-за снега поначалу не рассмотрел…
Эдик переступил с ноги на ногу, решаясь. Вроде как и ничего там важного. Книжка, которая наверняка совсем размокнет после снеговой ванны, наушники — тоже вряд ли выживут, блокнот и ручка — без комментариев, куча скидочных карточек в картхолдере, носовые платки, презервативы, пара запасных носков и трусов (всякое бывает, порой и незапланированные ночёвки не дома случаются) — Эдик перебирал мысленно содержимое рюкзака и понимал, что без любого из этих предметов он легко и без потерь будет жить дальше. Разве вот сам рюкзак жаль.
— Да чего ты боишься? — прошептал Эдик. — Да, там ничего особо важного, но это же твоё. Просто подойти и взять.
Он зажмурился, сделал несколько вдохов и выдохов и осторожно, словно в тягучую трясину, ступил на нетронутый снег переулка. Сделал шаг. Другой. Ничего ужасного не произошло: земля не разверзлась, ноги не завязли, хотя снег скрыл их по щиколотку, но не затянул с чавканьем, никто не бросился нападать. По-прежнему тишина и благолепный меленький снегопад. Эдик перевёл дыхание, осознав, что задержал его ещё несколько шагов назад. Подошёл к разбросанным в снегу вещам, ещё раз осмотрелся, вокруг были заборы с закрытыми калитками и один дом без забора, но окна завешаны ставнями, а двери вообще нет. Напасть вроде как неоткуда, а если бы хотели, то совсем необязательно дожидаться, пока Эдик наклонится — и сейчас уже можно, никакой разницы.
Присев на корточки, парень вытащил рюкзак из сугроба, обтряхнул снег, насколько возможно, и принялся собирать высыпанные предметы, тоже предварительно очищая. Вот и наушники, и носки с трусами, и презики, книжка, всё остальное. Эдик совал в нутро рюкзака мокрые и залепленные снегом предметы, начиная торопиться. Тревога не покидала его, и он решил, что разберётся, когда вернётся в администрацию, ставшую его домом — что можно просушить и дальше пользоваться, а что только выбросить осталось.
Под руку попадались всё новые вещи, которых Эдик даже толком не помнил. Перчатки, кошелёк («Разве у меня был ещё один?»), складной нож, какая-то папка формата А5… Он складывал, даже не рассматривая. Наконец, рука больше ничего не нашарила в снегу, парень поднялся, закинул лямку на плечо и чуть ли не бегом рванул обратно, «домой». Он торопился, и особенно подгоняло ощущение, что из окон, из-за приоткрытых занавесок за ним следят глаза, что за спиной, невидимые за заборами, шепчутся о нём неадекватные местные пациенты. На площадь около ворот он вбежал сломя голову, оскальзываясь на снегу и тяжело дыша. За ним по-прежнему никто не гнался, но ощущение всепоглощающего страха не проходило. И спрятаться, спастись от неведомой опасности можно было только внутри дома.
Эдик замолотил кулаком в запертую дверь:
— Дубль! Дубль! Открывай быстро!
Толкнул, подёргал — из головы совершенно вылетело, в какую сторону дверь открывается. И снова застучал, так как ни на одну попытку открыть самостоятельно она не среагировала.