Когда на третий день к ней разрешили посещения, пришёл граф Черкасский. Он, как всегда, был великолепен и безупречен, но ничего кроме скуки у неё не вызвал. Она немного поговорила с ним, а потом холодно сказала, чтобы он больше не приходил. Похоже, что это известие стало для него ударом, но граф не подал виду, просто учтиво распрощался с ней и ушёл.
Соня и Саша не пришли к ней ни разу. Мила только потом узнала, что им запретили к ней приходить, чтобы не спровоцировать кризис. Но она об этом и не жалела. Соня ей уже жутко надоела со своими дурацкими претензиями и неуёмными амбициями.
После выписки она провела ещё две недели дома, скучая по Сергею. Мама выслушивала её каждый день, сочувствовала ей, но ничего сделать не могла. Она даже попыталась поговорить с отцом, но он был непреклонен. Он и слышать ни о чём не желал.
Один раз, тайком, она спустилась вниз и позвонила в его квартиру. Ей открыла бабушка и Мила узнала что Сергея нет, и не будет ещё очень и очень долго, так как его отправили учится в Одинцовское Военное Училище.
Она попыталась связаться с ним Зовом, но ни одна из её попыток не увенчалась успехом. Его как будто не было в этом мире. А покопавшись в Сети, она выяснила, что без специального разрешения связаться ни с кем, кто находится под силовым куполом любого военного училища, абсолютно невозможно.
Эта информация совсем подорвала её дух. Она проплакала почти три дня, а потом поняла, что пора брать себя в руки. От того что она плачет, толку никакого, только отец всё больше расстраивается и мрачнеет. Ей нужно было вырваться из дома, чтобы никто ей не мешал. И Мила заявила, что хочет вернутся к учёбе. Никаких препятствий это не вызвало, целители дали добро, и Мила снова стала ходить на занятия.
В классе все девочки конечно же обсуждали произошедшее. Её засыпали целой кучей вопросов, ахали, охали, и почему-то больше всего удивлялись тому, что она не смогла распознать в Сергее псимага. Соня конечно утверждала, что она определённо что-то почувствовала, но Мила в это не верила нисколько. «Опять выпендривается!» — подумала она.
Через пару недель, когда всё немного подзабылось и улеглось, она поехала в Одинцово. Но её не пустили дальше ворот. Выяснилось, что посещения запрещены и нужно особое разрешение, чтобы поговорить с кем-то из курсантов. Это был полный провал. Отец как-то обо всём узнал, и был ужасно недоволен. Он запретил ей ходить куда-либо после школы, и даже приставил к ней охранницу.
Но через месяц она сбежала от охранницы и опять поехала в Одинцово. На этот раз она решила проникнуть в училище тайком. Но и это оказалось невозможно. Училище было накрыто защитным куполом, и попасть туда, кроме как через входные врата, оказалось просто нереально. В этот раз отец ей ничего не сказал, просто покачал головой, и ушёл в свой кабинет.
А на следующий день он ждал её у ворот института. Он отпустил охранницу, и сказал Миле идти за ним. Они молча добрались на метро до Царьграда, а затем и до Императорского Дворца. За всё время поездки отец не проронил ни слова. Они прошли во дворец безо всяких проблем. Отец просто кивнул гвардейцам-охранницам и их пропустили. Это было удивительно, но самое удивительное случилось после.
Они прошли по коридорам и лестницам и оказались в большущей приёмной. Там их ждали. Красиво одетая фрейлина подошла к ним и сказала:
— Пожалуйста, Ваше Высочество, Императрица ждёт вас!
— Папа, ты что дворянин? — прошептала тихо Мила.
Но отец ничего не ответил, просто взял её за руку и повёл в двери.
Внутри оказалась уютная комната без окон. Очень милые светлые обои и дорогая изысканная обстановка поразили Милу. На диванчике сидела красивая женщина средних лет, она пила чай из тонкой фарфоровой чашки. Мила, с изумлением, узнала в ней Императрицу Российской Империи Ольгу.
От удивления она задержала дыхание. Она лихорадочно думала, что ей сказать и как себя вести, но в голову лезла только какая-то совершеннейшая чушь. Отец, наконец, отпустил её руку, подошёл к Императрице, склонился перед ней и сказал:
— Здравствуй, мама!
Императрица тепло обняла его, как будто то, что он сказал, было в порядке вещей, и поцеловала отца в щёку.
— Ты совсем меня забыл, Коля! — с укоризной проговорила она. — Раньше ты навещал мать гораздо чаще!
— Прости, — просто ответил отец. — Дела, дела...
— Всегда ты так! Ну да ладно, — Императрица улыбнулась отцу, и наконец обратила внимание на Милу. — Подойди поближе, девочка моя!
Мила не чуяла под собой ног, но послушно подошла. Отец встал рядом с диваном, он ободряюще улыбался, и в его улыбке читалась гордость.
— Ну, не робей, милая, — поощрила её Императрица, когда она наконец подошла.
Она встала, сделала шаг вперёд, и крепко её обняла.
— Внученька! — воскликнула она, и в уголках глаз у неё появились слёзы, — Ты так выросла! Стала настоящей красавицей!
— Ба... бабушка?! — только и смогла в ответ вымолвить Мила.
Императрица улыбнулась ей и сказала:
— Да, милая, я твоя бабушка!
— Но как?! Почему?! — в голове у неё роилась тысяча вопросов.
— Потому что ты дочь моего сына! — со смехом ответила Императрица.
— Да, принцесса, — подтвердил её отец. — На самом деле, я, Великий Князь Николай Павлович Владимирский, а не простой безродный архитектор Николай Соколов.
— Но почему? Почему ты не рассказал мне этого раньше?
— Прости, принцесса, — отец виновато пожал плечами, — но так было нужно. Хоть я и пустоцвет[1], но всё-таки принадлежу к императорской семье, и в интересах собственной безопасности нам с мамой нужно было скрывать наши личности.
— С мамой? — переспросила Мила. — Мама всё знала?
— Конечно, милая, — ответила Императрица вместо отца. — Ведь твоя мама, на самом деле графиня Волошина.
— Значит... мама, папа... Но почему вы стали жить как простолюдины?
— Потому что мы пустоцветы, Мила, — грустно проговорил отец. — И жить безо всяких способностей вместе с псимагами нам было тяжело. Гораздо лучше жить среди тех, кто похож на тебя, чем среди тех кто... Это как быть слепому среди зрячих, лучше жить с такими же слепыми, понимаешь?
— Папа! Папа! Прости! — Мила подбежала к отцу и обняла его. — Не надо больше! Я всё поняла! Я не обижаюсь на вас!
— Вот и хорошо, — проговорил отец с улыбкой. — Но ты, принцесса, вовсе не должна жить с нами. У тебя другая судьба, ты обладаешь силой и талантом, которых нет у нас с мамой. И ты действительно принцесса! — говоря это, отец ей подмигнул.
Так началась её новая жизнь.
* * *
Мила осталась в Императорском Дворце. Её учили придворному этикету, благородным манерам и ещё целой куче других вещей, которые, как оказалось, должна обязательно знать благородная девушка её положения. Мила завтракала, обедала, а иногда даже ужинала с Императрицей, а ещё по вечерам они обязательно пили чай и разговаривали.
Бабушку, которая сразу попросила так её называть, интересовала вся её жизнь, и Мила рассказывала и рассказывала ей всё что она могла вспомнить о своей семье и о себе. Единственное, о чём бабушка не захотела говорить, это о Сергее.
«Меня не интересует этот мерзкий мальчишка!» — заявила она и добавила: — «Миланька, тебе нужно признать, что это была ошибка молодости, и забыть о нём. Это уже в прошлом, в том прошлом к которому ты никогда уже не вернёшься.» На этом разговор был окончен, и Мила больше не делала попыток поговорить об этом.
Примерно через месяц её отправили в Крым. Там, под Феодосией, находилась летняя императорская резиденция. В Крыму было уже тепло и очень красиво. А ещё она познакомилась со своей тёткой, Великой Княжной Анной. Тётя Аня оказалась очень милой и немного рассеянной маленькой полноватой женщиной, которую больше интересовали цветы и деревья, чем политика и светское общество. Она была не очень то сильной псимагиней, всего лишь середнячкой[2]. Но зато с ней Мила смогла поговорить о том, о чём её бабушка не хотела даже слышать.