Устав от бесконечного хождения, Гримз остановился.
Лет пять назад он, потакая давней прихоти, купил в антикварном салоне старинное зеркало и водрузил его в своем кабинете. Обрамленное узорной бронзой, оно напоминало лесное озеро в бордюре из кувшинок. Вице-президент «Мотордженерал» исподлобья взглянул на-свое отражение и что-то пробормотал под нос. По лицу Гримза то и дело пробегал нервный тик — правый глаз отчаянно дергался. Зеркало, стараясь угодить хозяину, в точности повторяло его движения и мимику.
Гримз и сам понимал, что за последнее время сильно сдал.
«Я окончательно ухожу в старость», — часто думал он долгими вечерами. Его беда состояла в том, что всю жизнь он занимался бог весть чем: кидался в самые сомнительные предприятия, крутил любовь направо и налево, даже воевал в одной из стран третьего мира на стороне повстанцев. В молодости его интересовали деньги и власть, а теперь он очутился в ловушке. У него имеется и то, и другое, но, увы, досталось слишком дорогой ценой. Он потерял то, ради чего, собственно, только и стоит жить, — веру. Он не верил ни во что. Ни в бога, ни в черта, ни в святых угодников. Порой ему казалось, что он превратился в автомат, предназначенный для выкачивания денег.
«Жизнь есть круг, но с острыми углами, — невесело усмехнулся Гримз, и голова кружится, и бока обдираешь!» Осень скреблась в окно вихрящейся листвой, но Гримз не слышал ни звука — шумоподавляющий материал делал свое дело. «Общество суррогатов, — подумал он. — Даже вместо стекла — пластик».
Внезапно раздался зуммер видеофона. «Опять какому-то барану неймется, — ругнулся вице-президент, — что-что, а уж лизать задницы они научились». Гримз нехотя инициализировал связь. Каково же было его изумление, когда на экране появилась небритая физиономия Бронсона:
— Гарри? — только и сказал Гримз. — Ты же… Я хотел сказать, что тебя повсюду разыскивают.
— Нам надо встретиться!
— Конечно, но…
— Да очнись ты, Чарльз, я никого не убивал, понимаешь, никого! Конечно, я не ангел, что и говорить, только крови на мне нет.
— Признаться, я и сам так думал. Но тогда…
— Тогда это сделал кто-то другой. Ты это хотел сказать?
— Именно.
Гримз вытер пот со лба:
— Не знаю, как и быть, у нас повсюду копы.
— Придумай что-нибудь, — взмолился Аллигатор, — не то я действительно кого-нибудь пришибу.
— Ладно, — проворчал Гримз, — жди меня на углу Четвертой авеню и Оксфорд-стрит примерно через четверть часа.
— Спасибо, дядя!
Бронсон так гнал украденный «форд», что добрался до заветного места за пять минут до назначенного срока.
Портативный видеофон бывшего владельца обладал достоинствами мини-гологравизора. Единственное отличие от стационарных моделей состояло в том, что объемное изображение проецировалось на миниатюрный экран, а не разворачивалось внутри помещения. Гримза, разумеется еще не было, и Гарри решил посмотреть городские новости, но, увидев свое растиражированное изображение, вырубил аппарат.
«Началось», — подумал Гарри. Бронсона обвиняли чуть ли не во всех смертных грехах, папарацци как с ума посходили.
Гримз как всегда опоздал. Он торопливым шагом приблизился к машине и, резким движением открыв дверцу, плюхнулся на переднее сиденье.
— Насилу вырвался, — пыхтел Гримз, — отбоя нет от репортеров.
— Какие еще репортеры? — удивился Гарри.
— Ты же теперь у нас знаменитость, — дыхание вице-президента постепенно восстанавливалось, — только выйдешь из конторы, они тут как тут.
— А…
— Я вот что тебе хочу сказать, вернее, просто обязан сказать, — заявил Гримз. — Мне все это не нравится.
— Выкладывай, Гримз, что ты еще знаешь, — рубанул Гарри. — У меня появилось ощущение, что ты был со мной не вполне искренен.
Чарльз с мольбой посмотрел на Аллигатора:
— Я и так сказал тебе более чем достаточно. У меня могут быть серьезные неприятности.
— Твоя самая крупная неприятность — это я! — рявкнул Бронсон. — Лучше выкладывай.
Гримз беспомощно откинулся на спинку кресла.