Надежда Дмитриева
Псинка
Для детей среднего возраста
Рисунки и обложка Г. Ечеистова
(Сохранена устаревшая орфография.)
Ребята спорили с ожесточением.
Сережа, вихрастый, быстроглазый мальчуган лет двенадцати, только что вернулся с собачьей выставки, куда ходил со школой, и с великим запалом рассказывал братишке с сестрой о том, что он там видел.
Тася, востроносенькая, рыженькая, вся в веснушках и с косичкой хвостиком, слушала недоверчиво и, по своему обыкновению, оспаривала каждое слово.
А Андрейка, скромный круглоголовый пузырь, открыв рот, влюбленными глазами смотрел на брата, налету подхватывая каждое его слово.
В углу сидела двухлетняя Лялька и аккуратно пеленала тряпочную замызганную куклу в бесчисленные пестрые лоскутки.
— Самая умная собака — бульдог, — ораторствовал Сережа, сидя верхом на стуле и зацепившись ногами за его задние ножки. — На свете нет породы умнее бульдогов. Вопервых, верные. Необыкновенно верные! Вовторых, сторожа отличные…
— А втретьих, уроды, — ехидно вставила Тася, сморщив тупой носик, густо усеянный веснушками. — Нос пятачком, зубы торчат… У-у, гадины твои бульдоги!
— Сама ты после этого гадина! — разозлился Сережа не на шутку. — И вовсе не уроды, и глаза у них совсем человечьи. Только что говорить они не умеют, а понимают все как есть.
— Понима-а-ют! — ехидничает Таська. — Только бы за пятку ухватить. Злюки!
Таська вовсе уж не так уверена, что бульдоги глупые от природы, а спорит больше из упрямства, так сказать, для порядка.
— Ну, что ж! Ну, так что ж! — кипятится Сережа. — И пусть хватают, коли за дело. Они жуликов только хватают, и еще, — кто дразнит…
— Вот и врешь! — злорадно опровергает Тася, розовея в свою очередь. — Третьего дня головинский Булька татарина на дворе за ногу тяпнул. А татары все честные, они не крадут.
— Татарин его ногой в живот ткнул, — вопит возмущенный Сережа. — Он защищался! А ты почем знаешь, что у татарина в мешке было? — мелькает у Сережи в голове счастливая мысль. — Может, он чье-нибудь белье с чердака украл, а Булька его учуял.
Сережин голос крепнет, переходит в крик.
— Да тише вы, ребята! — раздраженно вступается отец, поднимая голову от вороха наваленных на письменном столе бумаг. — Галдите, как на базаре.
У отца спешная работа: к завтрашнему дню нужно подвести месячный баланс, а ребята, как на грех, разорались на всю квартиру.
Шум стихает, и отец, закурив, снова погружается в работу.
— А помоему, самые умные фоксы, — громким шопотом вступает в разговор Андрейка.
— Эх, спорол, — тоном ниже, но с глубоким презреньем отзывается Сережа. — Фоксы-то самые дураки и есть. Только и знают, что свой собственный хвост ловить.
— Нет, они и мышей еще ловят, — ласково настаивает Андрейка, стараясь замять неприятный разговор про бульдогов. — А еще пуделя. Те тоже страшно умные, разные штуки выделывают.
— Пуделя — ничего, неглупые собаки, — снисходительно соглашается Сережа. — Только пользы от них мало. На охоту не ходят, все больше по комнатам…
— Нет, уж самые умные так это водолазы, — заявляет Тася, косясь на брата. — Они людей из воды спасают. Умнее их нет.
— Водолазы!
Сережа опять заливается яркой краской. Маленькие, упрямые уши его пылают огнем.
Опять эта ехида Таська! Вечно подсидит! Ведь про водолазов-то он и забыл. Ведь на самом деле водолазы спасают.
Но уступить, согласиться — ни за что, никогда. Водолазы! — снова забывшись, вопит он во весь голос, ероша и без того торчащие копром густые вихры. — Так что ж, что водолазы спасают!
Отец отрывается от бумаг и, потягиваясь, прислушивается.
— Ну чтож, что спасают? А, ты думаешь, бульдог не спасает? Обязательно спасет, если при нем кто утопнет. Зато твои водолазы только и умеют, что из воды таскать, а бульдоги…
— А бульдоги что? — невинно осведомляется Таська и нагло ухмыляется во весь рот.
— Что, что! Чего привязалась! — окончательно вязнет Сережа, не зная собственно, как быть с бульдогами. — Бульдоги могут… Бульдоги все могут! — неожиданно для самого себя выпаливает он и с ужасом, предвкушая неизбежный провал, умоляюще взглядывает на отца.
Тот немедленно приходит на помощь.
— Все высказались, граждане? — улыбается он в бороду и пропускает голубую струйку дыма в два ровненьких дымных колечка. — Теперь позвольте слова.
— Просим, просим! — кричат ребята.
Сережа кричит громче всех.
— Вот вы чуть не все собачьи породы перебрали, а про самую умную-то и не вспомнили, — укоризненно говорит отец, шурша бумагами. — За что ж это вы, ребята, дворняжку-то изобидели?