Случалось, не раз приезжие соседние с Дубками крестьяне, заходя к нам, говаривали: «В Починках видели нашу Псинку. Навестит, ждите». И действительно на другой день объявлялась Псинка, и наш маленький одноэтажный домик оглашался ее звонким, заливистым лаем.
Так проходила зима. Кончился февраль, пронеслись над нашим озером бурные весенние вьюги, и однажды ночью гулкий стон разнесся над его широкой почернелой поверхностью.
— Лед взломало, ребята, — сказал утром отец. Мы выбежали на крыльцо.
Озеро казалось живым: огромные сине-зеленые льдины ворошились, с глухим шорохом, налезая друг на друга, ползли по направлению к реке.
Солнце светило повесеннему, и в воздухе веяло мягким теплом.
После этого сразу наступила весна, в одну короткую недельку согнав снега и обнажив черную, жмыхающую под ногами землю.
Начались сборы в деревню, и наконец наступил день отъезда.
Весело звенели бубенцы под ямщицкой дугой, потряхивали пегими чолками пристяжные, и тарахтел тарантас, увозя нас в Дубки по просохшей под весенним ветерком проселочной дороге.
По примеру прошлых лет встретил нас за дубковской околицей дедушка Аким Васильевич, немножко постаревший и поседевший за зиму.
Он ласково улыбался из-под пушистых седых бровей, окруженный сворой лохматых своих сторожей.
Псинка была тут же и верховодила торжественной встречей.
Жизнь в Дубках вошла в привычную колею.
Этим летом произошло новое, замечательное событие, о котором я вам расскажу с особенным удовольствием.
В середине лета характер Псинки резко изменился.
Она стала полениваться, полеживать на припеке, щуря карие глаза на солнышко и подолгу, со вкусом спала.
— Что это ты, Псинка, разленилась? — укоряла ее Галка. — Этак совсем бегать разучишься, толстуха.
А Псинка прикрывала глаза, раскидывалась на спине, корячила ноги и всем своим видом выражала негу и полное довольство.
Вскоре выяснилось, что у Псинки будут щенки.
Мы торжествовали и заранее поделили будущее псинкино потомство на троих: Галке, дедушке Акиму Васильевичу и мне.
Псинка видимо отяжелела на подъем.
Сопровождая нас по долгу верности и дружбы в далекие походы, не неслась впереди, завив хвост закорючкой и лая на птиц, как прежде, а степенно трусила сзади и с удовольствием отдыхала в тени, пока мы собирали ягоды или ловили раков в реке.
Затем, как-то утром оказалось, что она исчезла.
Мы обыскали все ее любимые уголки, заглянули даже под дом и в старую заброшенную тепличку в саду, но Псинки все не было.
— Дедушка, Псинка пропала! — бросились мы в тревоге к Акиму Васильевичу.
— Отыщется — успокоил рас тот. — Денька через три объявится, да и не одна, поди. Время ей пришло…
Прошел день, два, прошел и третий, а Псинки все не было.
Мы уж начинали тревожиться.
Утром на четвертый день сидели мы с Галкой на крылечке, разбирая только что набранное к обеду лукошко молоденьких подберезовиков как вдруг из-за амбара нежданно-негаданно показалась Псинка.
В зубах она несла что-то живое.
Подбежав к нам, она в виде приветствия вильнула хвостом, положила на ступеньки толстенького слепого щенка и снова деловито скрылась за амбаром.
Щенушка, повизгивая, ворошился на слабеньких толстых лапках и прятал морду в галкиных теплых руках.
Из-за амбара снова показалась Псинка и сложила к нашим ногам второго детеныша, за ним третьего и снова скрылась.
— Э, да их целый полк! — добродушно ухмылялся подошедший на наши крики Аким Васильевич.
Но тут произошло нечто совсем неожиданное.
В четвертый раз Псинка выбежала из-за амбара и осторожно положила рядом с тремя щенками маленького серого зверя неизвестной породы.
— Батюшки, да это котенок! — взвизгнула Галка, от изумления, а Аким Васильевич даже нахмурился и, присев на корточки, взял в руки пискливого слепого коташку, похожего на крысенка.
— Действительно котенок, — проговорил он, осмотрев его со всех сторон, и протяжно свистнул. — Вот так история!
А Псинка уже тащила второго.
— Мама, Псинка котятами ощенилась! — кричала Галка на весь двор и стремглав кинулась в кухню.
Оттуда выбежала удивленная мама, а за ней, сгорая от любопытства, вразвалку торопилась рябая стряпуха Анисья.
На ступеньках, сбившись в кучку, лежали три рыженьких щенка вперемешку с серыми слепыми котятами.
А из-за амбара степенно приближалась Псинка, осторожно неся в зубах третьего.
Это был последний.
Псинка бережно опустила его рядом с другими и, улегшись подле, подмяла всю живую, пискливую кучку к себе под живот.