— Что вам здесь понадобилось?
— Тебе не лучше? — поинтересовался Зибелинг.
— Нет. Я же сказал, мне уже никогда не будет лучше. — Я отвернулся к окну.
— Ну, что новенького?
Они стояли передо мной, словно невидимки, затем Джули спросила:
— Ты получил благодарственную грамоту и рекомендацию от Службы Безопасности?
— Ты имеешь в виду это? — Я достал из кармана смятый лист бумаги. Мне было противно просить кого-то прочитать содержание этой писульки. Я сунул ее в карман и забыл о ней. Разгладив ее на колене, я прочитал вверху свое имя. — Так это та бумага?
Зибелинг усмехнулся:
— Что ж, возможно, она и заслуживает такого отношения.
Я улыбнулся в свою очередь:
— Чтобы не возгордиться. Так о чем она?
Я признался себе в том, что, в конце концов, очень рад видеть эту парочку, и напряжение отпустило меня.
— Сейчас мы герои, прославились на всю Галактику. Во всяком случае, официально признано, что именно псионы спасли Федерацию. Правда, другие псионы пытались ее погубить…
Они сели рядом со мной и рассказали мне кучу всего о резонансе, который вызвали события на Синдере, даже больше того, что мне хотелось узнать.
— Гэлисс и другие псионы Рубая находятся в заключении, где-то в отдаленных колониях, и им грозит большой срок, если их не казнят…
Я подумал, что пощады им не ждать хотя бы потому, что они псионы.
— А как насчет тех синдикатов, которые финансировали Рубая?
— Их тайна умерла с ним. Даже Гэлисс не знает о них. — Зибелинг прислонился к окну. — У транспортников есть подозрения — и полное отсутствие доказательств. Даже они ограничены в действиях, пока вина не доказана наверняка.
— Нет доказательств? — Я посмотрел на Джули, отчетливо помня, что она и я слышали от Рубая о Транспортном Управлении Центавра.
— Нет. — Она решительно покачала головой, отвечая на незаданный вопрос. — Есть более важные вещи, а также связи, которые разорвать невозможно, цепи, из которых не вырваться. И, возможно, в этом и заключается конечная истина.
— Да, наверное. — Я вновь подумал о Дире. — Вы спасли их задницы… А велика ли разница между ними и Рубаем?
— Небольшая, — усмехнулась она. — Дома мне, конечно, не предложили того места, которое я занимала раньше, но они дали мне ощутимую компенсацию за то, что я забуду обо всей этой истории и буду придерживаться версии транспортников.
— Тебя попросту купили, — сказал я.
Она кивнула и ничего больше не добавила. Я откинулся на диване.
— Ну вот, пожалуй, и все.
Что теперь? Федерация осталась жить благодаря нам. И разработки телхассия на Синдере в том числе. Каторжники на Синдере продолжали умирать — по нашей милости. Гидраны остались притесняемым народом, который был под наблюдением, а Дира Кортелью нет. Я разглядывал шрам от клейма на запястье и чувствовал, что спешно построенные барьеры в моем сознании рушатся, не выдержав острой боли. Ну что ж, большой герой… Я скомкал грамоту и отшвырнул в дальний конец комнаты.
— Будь я проклят, — прошептал я чуть слышно.
— Неужели ты думаешь, что мы сделали зло? — спросила Джули.
— Не знаю. Если бы те, благодаря кому вращается эта грязная вселенная, получили что-то взамен, тогда — да. Но наши «подвиги» ничего не изменили.
— Может, что-то все-таки изменилось. — Зибелинг нежно прикоснулся к Джули и улыбнулся. — К тому же, Кот, не забывай — вселенная жива именно благодаря нам. По крайней мере, существуют люди, которые способны обуздать безумные прихоти психопатов типа Рубая. Этот мир был бы в сто раз хуже, не было бы границ нищеты и боли, если бы не мы…
Я гневно посмотрел на него, но его голос был слишком горек, и, вспомнив, что Федерация сделала с его семьей, я понял, чего стоили ему эти слова.
— Между прочим, — он посмотрел в окно мимо меня, — Служба Безопасности объявила о поиске кандидата на место Кортелью. Они дают нам возможность для сотрудничества.
— Я не Дир. — Закрыв глаза, я попытался представить себе его лицо. — А вы?
— Нет. — Зибелинг посмотрел на меня. — Насколько я понимаю, ты имеешь в виду безопасность Галактики, поскольку обвинить тебя в лицемерии трудно.
— Да. Так что вы собираетесь делать? Возвращаетесь в Колонии?
Джули покачала головой:
— Наоборот, мы думаем остаться в Куарро.
Используя деньги, полученные от ее семьи и Федерального Транспортного Управления, они намеревались проводить исследования с псионами. Не только с теми, кто в состоянии платить, как до этого делал Зибелинг, но и с теми, кому действительно нужна помощь, для кого жизнь в Старом городе превратилась в ад.
Таких было множество; некоторые из них не могли совместить в себе псиона и человека. Я вспомнил о сыне Зибелинга, и подумал о том, не надеется ли он…
Впрочем, если они даже никогда не найдут его сына, они заменят его кем-то достойным. Я улыбнулся.
— Для этого мы и пришли, Кот. Мы подумали, не захочешь ли ты работать с нами. — На его лице отразилось нечто большее, чем профессиональный интерес, но я не мог читать его мысли и эмоции.
— Работать с вами? — Моя улыбка улетучивалась. — Как раз то, что нужно, ходячий инвалид… Попытайтесь, и потом передадите мне мнение пациентов…
— С твоей пси все нормально, — возразил Зибелинг. — Проблема в том, что сейчас ты держишь ее в узде, не будучи готов применить ее снова. Я не могу вмешиваться, по крайней мере, пока, — это не мое право. Ты сам должен решить, что тебе сейчас нужно. Но я думаю, ты вновь обретешь телепатическую силу — когда будешь готов, когда пройдет достаточно времени для излечения.
Мои руки сжались.
— Я рад, что потерял это. И мне плевать почему. Я сыт по горло этим Даром, это выше моих сил… — Думать о том, что я некогда обрел смысл жизни, вознесся на вершины мастерства и из-за этого потерял все. Внутри стала нарастать боль и вдруг оборвалась. Я больше ничего не чувствовал, потому что уже умер. — Скорее всего, я совершенно не подхожу, — выдавил я из себя.
— Наоборот, ты как раз находка для нас, — возразил Зибелинг. — Больше, чем кто-либо. Ты никогда не забудешь о том, как это трудно — быть псионом. Если ты даже никогда не используешь больше свою пси, помни, что для тебя всегда есть место.
Я уставился в пол, прожевывая остатки кислой конфеты.
Через минуту я услышал, что они собираются уходить.
— Твое дело, Кот, — сказал Зибелинг. — Что бы ты ни решил, отныне все зависит только от тебя. — Он улыбнулся.
Джули посмотрела на него, он кивнул и отошел в сторону, оставив нас одних.
— Кот. — Она тронула рукой мое лицо, и кольцо вспыхнуло на свету. — Я знаю… — Она отвела руку. — Еще не все потеряно. То, что связало нас, сильнее тех причин, по которым мы теперь расстаемся. И это неизменно для нас троих. Ты знаешь, где нас найти. Неважно, зачем ты придешь, просто зайди проведать нас, ладно? Не забывай нас, пожалуйста… — Она отвернулась, как будто разговор причинял ей боль.
Зибелинг вновь подошел, обнял Джули, затем вытащил что-то из кармана и протянул мне на вытянутой ладони. Кристаллический гидранский шарик, который в своей прошлой жизни я некогда украл у него. Я взял шарик неуверенным движением.
Он был теплым, точно живым, каким он казался мне всегда. Сейчас я увидел в нем растущий ночной цветок — лепестки загадочно светились серебряным светом, как далекие звезды.
— Залог, — сказал он.
Я взял шарик в руки и с минуту глядел на него, не произнося ни слова.
Наконец с усилием произнес:
— Спасибо.
Зибелинг кивнул. Я видел, как они направились к выходу. Когда они подошли к лифту, Джули обернулась, и я почувствовал в ее голосе то, чего не мог ощутить в ее поведении.
— Мы никогда не достигнем всего, чего хотим, Кот… но иногда получаем то, что нам по-настоящему нужно.
Просигналил лифт, двери открылись и закрылись — и их уже не было. Они ушли, и через некоторое время я понял, что на этот раз навсегда. Теперь все полностью зависело только от меня. Я был свободен, богат и… опять никто, как, впрочем, и всегда, как и в самом начале. Я мог бы отправиться в Колонии, коль скоро был богат, но моя спина в шрамах, я помню слишком много лицемерия. Мог бы заняться поиском своих собратьев по материнской линии, но мое сознание тоже было в шрамах, и я не смог бы вновь вступить в контакт с ними — потому что убил человека и не был полноценным гидраном. Скорее всего, я мог бы просто промечтать целый месяц…