— Не угостите одной? — Я попытался придать голосу почти безразличное выражение.
Он улыбнулся и передал мне таблетку. Я взял ее в рот и надкусил. От приятной горечи язык сомлел. Я сделал глоток, онемело горло и скоро напряжение во всем теле уступило место приятной слабости. Я сладко вздохнул вслед за ним.
— Давненько не пробовал?
Голос Кортелью заставил меня вздрогнуть, но я тут же забыл об этом и кивнул:
— Целую вечность.
Некуда деваться — я начал расслабляться и разговорился. Мой собеседник позволял мне легко проникать в его сознание и читать все, о чем он думал. Но я не хотел делать этого. Я сжал свое сознание, как кулак, но Кортелью не пытался в него вторгнуться. Он демонстративно сложил оружие, и это было для меня очевидно. Именно поэтому я стал отвечать на его вопросы и через некоторое время заговорил о псионике.
У него были более глубокие познания в области телепатии, чем я мог представить, и, выяснив, что мне ничего об этом не известно, он выдал полный курс. Единственной причиной моего внимания была камфорная таблетка, медленно растворяющаяся во рту. К тому времени, как огни Куарро за окном уже превратились в яркие созвездия в туманности сгустившихся сумерек, я знал все о различных ступенях телепатических способностей. По его словам, я обладал высшей степенью телепатии — наиболее подвижной, называемой «широким спектром», — способностью читать все, что находится на поверхности сознания другого человека, а также отрывки, фрагменты, похороненные в глубинах памяти, и даже чувства и эмоции.
Я узнал, что разум представляет собой нечто наподобие электрической сети под напряжением — нервные окончания реагируют на любые ощущения или образы, на каждую мысль и чувство, таким способом человек воспринимает жизнь. У большинства людей информация, воспринятая извне, и их собственные реакции спутаны в такой клубок, что даже биологический анализ не сразу может его распутать.
Однако псионы от рождения владеют чем-то большим — установками для самоконтроля, что позволяет им классифицировать клубок информации по группам и, более того, перехватывать и использовать энергию, к которой обычные люди невосприимчивы. Псионы обладают шестым чувством, их разум одновременно открыт для него и защищен от него.
У некоторых псионов обнаруживается несколько талантов, они умеют манипулировать жизненной энергией и еще какой-то загадочной, неисследованной.
Не все они в равной мере могут контролировать свой дар, так же как не все художники творят одинаково. Многие из них наделены разными видами необычных способностей и как бы носят корону из полудрагоценных камней, но лишь единицы награждены истинным талантом, подобным алмазу.
— «Алмаз в грубой породе», — повторил я слова Гобы, наконец поняв их смысл. Кусок камня, который нуждается в обработке и сопротивляется любому резцу, кроме самого мощного…
— Он прав, — подтвердил Кортелью. — Ты обладаешь таким уровнем контроля, что тебе позавидовал бы любой, кто захотел бы стать псионом… — Он рассмеялся, как от шутки, но я не понял ее смысла. — Однако ты обратил свои способности на них же самих. Ты используешь их для того, чтобы выстроить в структуре разума барьер, защитную стенку. Большие усилия предпринимаются для того, чтобы ее сломать…
— И им наплевать, останусь я цел после этого или меня изуродуют, — закончил я за него.
Его рот скривился в усмешке:
— Представляю себе. Я хорошо знаю этот тип людей.
Неожиданно его голос выдал усталость. Я вновь подумал, кем же был этот загадочный Кортелью и что означает должность штатного телепата. И на этот раз спросил:
— Чем занимается телепат в корпорации?
— Я изучаю клиентов по заданию руководства центра Селевкид и провожу проверку в главном офисе.
— То есть вы «крыса»?
— Не понял.
— Бьете в спину. Платный доносчик. — Я передернул плечами. Его губы напряглись, но он не выдал своего гнева, если даже его задели мои слова.
— Некоторые говорят именно так.
Его голос звучал обыденно, как будто ему приходилось говорить эти слова каждый день. Еще он сообщил мне, что является также и предсказателем для холдинговых компаний, предрекая их экономическое и политическое будущее. Я спросил, может ли он сделать то же самое для меня. Он ответил, что никогда нельзя заранее знать, когда предскажут твою судьбу, да и прогнозы не всегда сбываются.
— Кроме того, — добавил он, — наша задача — это разработки по телепатии, а не по предсказаниям.
Так Кортелью появился впервые, чтобы в дальнейшем работать со мной. Но прошло не так уж много времени, и какая-то часть меня стала с нетерпением ожидать встречи с ним. Новое лицо — он не относился ко мне, как к занозе, еще одно отличие от Гобы и компании. Но он был еще и интересным человеком. Кортелью обладал совершенной памятью, то есть он помнил абсолютно все, что видел или слышал, до мельчайших подробностей. Он сказал, что эту способность в состоянии развить любой псион, даже я, при желании. Я ответил, что у меня и без этого полно проблем. Но ему, похоже, известно было абсолютно все, он мог ответить на любой мой вопрос о движении звезд, о компьютерной памяти и даже о материале, из которого были сшиты мои штаны.
— И телхассий служит ключом к разгадке всех этих тайн. Он делает обработку данных достаточно детальной, а перемещение — достаточно экономичным для того, чтобы окупить производство дешевой одежды из хлопка на Земле и транспортировку до Ардатеи.
— Да? — Я потер джинсы на колене и засмеялся. — Неужели это сделано на Земле? Черт возьми, эти джинсы видели больше, чем я!
— У них тоже долгая история. Первоначальная одежда из хлопка… — И он вновь пустился рассказывать. Половина того, что он говорил, изобиловала техническими подробностями, и я не понимал, о чем речь. Иногда мне казалось, что Кортелью и сам не понимает, о чем рассуждает.
Но он наслаждался тем, что у него появилась аудитория. Не как актер, а как человек, которому нравится что-то показывать и чем-то делиться. Иногда вырывалось наружу страстное желание быть понятым и принятым. Я был для него крепким орешком, и с того момента, как я взял у него первую камфорную таблетку и заговорил с ним, для меня эта потребность стала очевидной. И я использовал его слабость, потому что в этом заключается сущность жизни — использовать или быть использованным. Я сумел притвориться заинтересованным, чего порой и не требовалось. Тогда мой замысел воплощался еще легче.