***
Время тянулось, все больше становясь похожим на пытку. К счастью, меня не спрашивали на уроках, я все равно не слушал учителей, едва ли я сегодня смог бы что-нибудь нормально ответить. Хотелось сегодня уйти пораньше, но я и так вчера ушел с занятий, если пропущу два раза подряд, то классная точно позвонит матери. Мне это ни к чему.
Когда прозвенел звонок с последнего урока, я ощутил просто громадное облегчение. Эта пытка закончилась. Я и так последние пятнадцать минут от урока постоянно поглядывал на часы. Пашка успел их уже оценить, тяжело вздохнув, что уже истратил все свои карманные на этой недели. В этот момент я окончательно понял, почему он так настойчиво звал меня потусить. У него закончились деньги, а сердце требует продолжения банкета.
Впрочем, я не собирался его осуждать, он весело проводит время — это я трясусь от страха, постоянно ожидая появления полицаев. Если так подумать, то я отчасти завидую простому характеру Пашки, я бы так беззаботно жить не смог. Слишком много в моей голове мыслей. Да и в целом, если так подумать, то я не особо люблю людей. Я их не ненавижу, скорей… они мне не интересны.
Впрочем, сразу подняться на крышу мне дали. На лестнице меня встретила наша медсестра, поманив меня пальцем, она тихо произнесла:
— Я жду подробностей, двигай в медпункт, — не дожидаясь спустившись по лестнице вниз.
Она же не дожидалась меня специально? Проносится в голове мысль. Ей же уже двадцать три, она взрослая девушка, едва ли она будет заниматься подобной ерундой, просто мы удачно встретились… С тоской посмотрев на лестницу вверх, размышляя, не проигнорировать ли «приглашение» Анны Михайловны, я все же с сожалением потопал вниз на первый этаж.
Дождавшись, когда в коридоре никого не было, я проскользнул в медпункт. В небольшом кабинете с прошлого моего визита ничего не изменилось, разве что на столе вместо бланков я увидел тарелку с печеньем и две кружки с кофе. Посмотрев оценивающе на меня, медсестра кивнула на стул рядом с собой:
— Угощайся, мы вчера так нормально и не пообщались, а я… — хитро улыбнувшись, — в некотором роде «коллекционирую» любопытных людей. Можешь считать — это моим хобби, — немного самодовольно закончила она.
В иное время я бы с удовольствием пообщался с красивой девушкой, но сегодня у меня в голове засела лишь одна мысль, что там на крыше меня ждёт ответ: шизофреник я или нет. Насколько я успел выяснить из интернета, проблемы с менталкой вполне могут начать в мои годы. Голоса в голове, странные галлюцинации…
Если я псих, то мне НУЖНО это знать, чтобы обратиться за помощью. Пускай вылечить шизофрению полностью практически невозможно, но лучше уже сейчас начать с этим работать, чтобы проблемы с головой не мешали мне нормально жить. А для этого мне нужно понимать, где галлюцинация, а где реальность. Я видел НЛО, видел, как Людка спрыгнула с крыши, видел, тот криповый сон, где какой-то мужик убивает проститутку. И ладно бы это была просто галлюцинации, но штрихкод на руке, который оставили пришельцы и труп девушки — это реально.
Так что посмотрев внимательно на медсестру перед собой, я осторожно спросил:
— Как диагностируется шизофрения? — боясь услышать ответ.
— Подожди-подожди, — улыбка с лица девушки моментально сошла, она даже выставила перед собой руки, словно пытаясь защититься. — Как мы от пришельцев пришли к шизофрении? — уставилась она на меня.
Тоскливо потерев шею, прикидывая варианты, я вновь решаю сказать полуправду:
— Я видел кое-что странное, у меня должно быть не все хорошо с головой, — тоскливо вздыхаю.
— Давай с самого начала, что ты видел и почему считаешь, что шизофреник? — пристально посмотрев на меня.
Мой рассказ не занял много времени. Появление НЛО, мое похищение, рассказ, как Людка обнаружила меня на крыше. После чего я продемонстрировал ей татуировку. Схватив меня за руку, девушка где-то с минуту рассматривала мою руку.
— Ты же говоришь, что установил перед этим камеры? — довольно решительно спросила она. — Почему ты их еще не проверил?
— Я был на полпути на крышу, когда вы позвали меня в медпункт, — пожимаю плечами.
— Так, ладно, оставайся здесь, а пока схожу за камерой, где ты ее оставил? — вновь пристально посмотрев на меня.
— На козырьке на крыше, — со вздохом, признаюсь.