— Так, черт подери, — сказал Майк, — это же история с той еще бородой!
Псмит кивнул.
— Она бесспорно появлялась в печати, — сказал он. — Точнее говоря, история очень известная. Меня крайне заинтересовало утверждение мистера Бикерсдайка, что произошла она с ним, и из чистой доброжелательности к нему я встал и сказал, что считаю своим долгом преданного друга сообщить ему, что типус по фамилии Джером стибрил его историю, вставил в книгу и получил за нее деньги. Заметь, деньги, которые по праву принадлежат товарищу Бикерсдайку. Он вроде не был склонен разобраться в этом деле досконально. Собственно говоря, ему словно бы не терпелось продолжать свою речь, замяв указанный вопрос. Но, может быть, несколько бестактно, я эту тему не оставил. И сказал, что книга, в которой напечатана его история, вышла в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году. Я спросил его, как давно он занимался той рыбной ловлей, ибо это требовалось знать, чтобы предъявить Джерому весомый иск. Ну, немного погодя, я был изумлен и несколько ранен, услышав, как товарищ Бикерсдайк побуждает неких брави в зале выдворить меня вон. Нагляднейший пример кусания руки, тебя кормящей. Ну-ну. К этому времени присутствующие начали в какой-то мере принимать ту или иную сторону. Те, кого я мог бы назвать моей партией, Энергичных Расследователей, свистели в два пальца и вопили «Жульничество!», тогда как оппозиция, брави, пытались, как я уже упомянул, приложить ко мне приемы джиу-джитсу. Положение сложилось крайне болезненное. Я знаю, деловой человек с тонким вкусом должен был бы отпарировать коротким беззаботным смешком, но поскольку вышеупомянутый знаток алкоголя завел обе лапы под мой воротник, короткий беззаботный смешок отпадал. Я с величайшей неохотой был вынужден завершить интервью, дав молодцу в челюсть. Он понял намек и сел на пол. Я тут же забыл про эту задержку и в размышлении направлялся к выходу, когда второй муж гнева запечатлел вот это у меня на лбу. Проигнорировать подобное невозможно.
Я завладел частью его жилета и одной ногой отправил его с некоторым приложением энергии на среднее расстояние. К этому времени многие Энергичные Расследователи начали присоединяться к происходящему, и возникло нечто вроде пантомимной потасовки. Все словно бы кричали во все горло и били всех прочих. Не место для носителя изысканной культуры, а потому я проскользнул к двери и просочился наружу. Неподалеку маячил кеб. Я взошел на борт. И, брыкнув в живот энергичного политика, попытавшегося тоже туда залезть, прибыл домой.
Псмит встал, еще раз посмотрел в зеркало на свой лоб, вздохнул и снова сел.
— Все более чем неловко.
— Черт подери, — сказал Майк. — Надо было мне пойти. Почему ты мне не сказал, что готовишь заварушку? Мог бы предупредить. Я бы ни за что на свете не пропустил такое.
Псмит посмотрел на него, подняв брови.
— Заварушка! — сказал он. — Товарищ Джексон, я вас не понимаю. Не думаете же вы, что у моих поступков была какая-либо иная цель, кроме желания услужить товарищу Бикерсдайку? Ужасно, как в этом нашем мире извращают лучшие твои побуждения.
— Ну, — сказал Майк, ухмыляясь, — я знаю одного человека, кто чертовски исказит твои побуждения. И это Бикерсдайк.
Псмит призадумался.
— Справедливо, — сказал он, — справедливо. Такая возможность не исключена. Говорю вам, товарищ Джексон, вновь моя светлая юная жизнь медленно коверкается тем жутким упорством, с каким этот человек не желает меня понять. Прямо-таки невозможно оказать ему добрую услугу без того, чтобы твои действия не были превратно истолкованы.
— Что ты скажешь ему завтра?
— Я не стану касаться этого тягостного случая, если обычная деловая рутина сведет нас. Я выскажу несколько приятных необременительных замечаний о погоде, например, или о банковских ставках и продолжу исполнять мои обязанности.
— Ну, а если он пошлет за тобой и сам предпочтет делать приятные необременительные замечания?
— В этом случае препятствовать ему я не стану. Если он пригласит меня в свою личную обитель, я окажусь его гостем, и в меру своих способностей буду обсуждать любую тему, какую ему заблагорассудится предложить. Ни малейшей натянутости между товарищем Бикерсдайком и мной.
— Да, навряд ли. Если бы я мог пойти и послушать!