Чтобы они защищали счастье этого дяди.
Они поминутно засыпают, как все в нашей армии
Ночами драющие унитазы,
Просыпаясь, хватаются за пакеты санитарные,
Пытаясь выполнить команду «Газы!».
А панфиловцы видят цветные сны,
Ковыряясь лопатами в лужах говна.
Вот так будет выглядеть на просторах нашей страны
Приближающаяся гражданская война.
На площади Манежной-2
К годовщине молодежных протестов в Москве.
Мы наденем чистые одежды
И под крик шального воронья
Встретимся на площади Манежной
Около Кремля.
Мы давно оставили надежды
В доброго царя.
Обжигает нас колючий, снежный
Ветер декабря.
Позади кремлевские мерлоны
Да курантов звон.
В пластиковых панцирях, как клоны,
Ждут бойцы ОМОН.
Скоро в храмах потускнеют фрески
Лики старины,
Зазмеятся всюду арабески
Под напев зурны.
Перед ними ежится планета,
Вся дрожа,
А у нас с собою ни кастета,
Ни ножа.
Но под тонкой курткой сердце грея
Посреди скорбей,
Ты хранишься в фотогалерее
Нокии моей.
Мрачная кирпичная твердыня,
«Космонавтов» строй.
Навсегда зажаты между ними
Мы с тобой.
И ломая елку из Китая,
Чтоб кидать в ментов,
Говорит мне друг: «Воспряла Русь Святая
Ну а ты готов?».
Мы готовы, храбрые фанаты,
Все словно один.
Серафимы ясны и крылаты
Смотрят из-за спин.
Наши жизни - легкие былинки
На полях Руси.
У Непрядвы или у Неглинки
Мать заголосит.
Впереди не жители Кавказа -
Русские менты.
Строем бронированные КРАЗы
Фары их желты.
Все ясней, все неизбежней финиш
Сквозь сигнальный дым.
Никогда меня ты не увидишь
Больше молодым.
Скоро в зимнем загустевшем мраке
Через всю Москву
Повезут нас в черном автозаке
Полюбить тоску.
Отпоют нас синие метели,
Тихий плач Мобил.
Знать Святой Георгий Церетели
Змея не добил.
Если долго чалится на зоне,
Срок я получу,
К чудотворной Иверской иконе
Ты поставь свечу.
И когда под вечер тучей черной
Двинулся ОМОН,
Высветил твой номер телефонный
Нокиа смартфон.
На площади Манежной-1
Когда-то с той равнины невеселой
Ушла орда.
Теперь здесь тихо доживают села
И города.
О, Русь моя! Супруга грешная! До боли
Из тьмы болот
Пронзил тебя стрелой татарской древней воли
Трубопровод.
Висит какой-то сладковатый запах
Так пахнет смерть
И по нему с востока и на запад
Качают нефть.
Та нефть – гнилая кровь России
Сочится в мир,
Клыком вонзился и соси, соси ее
Родной вампир.
Россия бабочка на ту иглу пришпилена
Павлиний глаз.
Над нею, осознав ее бессилие,
Царит Кавказ.
За триста лет, куда только не рыпались
Все суета.
Вот, наконец, не танками, но джипами
Москва взята.
И вечный бой! Вот по Рублевке мчится
Их караван.
Встал на Манежной площади столицы
Лебяжий стан.
Там ханской сабли древнее железо
Сирены вой.
И тоненькая линия отреза
Под головой.
Как дать отпор неведомой угрозе?
Ответа нет.
И Русь летит в горящем бензовозе
На красный свет.
Дума
Я надену свежую рубаху
На свое пожилое тело
И пойду на проспект Сахарова
Повязавши ленточку белую.
А может ну его на хер, а?
Чего перед Новым Годом
Тащится на проспект Сахарова
С незнакомым народом?
Не мальчик я и не девочка,
Там не моя атмосфера,
И моя ленточка белая
Стала скорее серой.
Нет, идти все же надо
Даже мне инвалиду,
Так как горит досада
И горькая обида.
Я себя под Путиным чистил,
В стихах прославлял, как мог.
А оказалось я хипстер
И еще бандерлог.
А моя ленточка белая
Это просто гандон,
И все по заказу я делаю,
И есть у меня айфон.
Не пугайте меня рабочими,
Поскольку рабочий я сам.
Обидно читать, между прочим,
Что я ебанный в рот баран.
Но и от оппозиции отчуждение
Мы не зря ощущали,
И вот пришло подтверждение
Немцов нас назвал овощами.
Не вернешь обратно сказанное слово
Оказалось, что я – угрюмый такой исполин
Не более чем овощ для Немцова