* № 17 (III ред.).
«Скажите пожалуйста, что это за огоньки?» спросилъ я у подъхавшаго ко мн Татарскаго офицера.
«Это Горской въ аул огонь пускаетъ.»106
«Зачмъ же огонь пускаетъ?»
«Чтобы всякій человкъ зналъ: Русской пришолъ. Теперь въ аул всякій хурда-мурда будетъ изъ сакли въ балка тащить».
«Разв въ горахъ ужъ знаютъ, что отрядъ идетъ?»
«Всегда знаетъ», отвчалъ онъ мн. «Нашъ какой народъ? Мошенникъ!» прибавилъ онъ, длая особенно сильное удареніе на послднемъ слов.
«Ты какой человкъ?» спросилъ онъ меня посл минутнаго молчанія, во время котораго внимательно всматривался въ мою одежду. Штатское платье мое, видимо, приводило его въ недоумніе. Я старался объяснить ему107 свое положеніе неслужащаго человка; но онъ, какъ кажется, не могъ постигнуть, чтобы человкъ могъ быть не татариномъ, не козакомъ и не офицеромъ.108
«Зачмъ ты на похода пошелъ?»
«Посмотрть».
«A! посмотрть. Отчего-жъ у тебя ни шашки, ни пистоли нтъ?»
«Да я такъ только посмотрть хочу».
«А! посмотрть!.. Что-жъ ты смотрть будешь?»
‹Я ршительно не зналъ, что отвчать ему.›
«И Шамиль знаетъ, что Русскіе идутъ?» спросилъ я, чтобы отдлаться отъ его вопросовъ.
«Знаетъ, всегда знаетъ. Онъ недалеко живетъ. Вотъ, вотъ лва сторона, верста тридцать будетъ».
108