На балахъ ныншней зимы, которые были для него первыми въ жизни, онъ встрчалъ Графиню Шöфингъ, которую Князь Корнаковъ, дававшій всмъ прозвища, называлъ почему-то милымъ дебардеромъ. Одинъ разъ онъ танцовалъ противъ нея, глаза его встретились съ простодушно-любопытнымъ взглядомъ Графини, и взглядъ этотъ такъ поразилъ его, доставилъ столько наслажденія, что онъ не могъ понять, какъ прежде не былъ безъ памяти влюбленъ въ нее, и внушилъ, Богъ знаетъ почему, столько страха, что онъ сталъ смотрть на нее какъ на существо необыкновенное, высшее, съ которымъ онъ недостоинъ имть ничего общаго, и поэтому нсколько разъ убгалъ случаевъ быть ей представлену.
Графиня Шöфингъ соединяла въ себ
вс условія, чтобы внушить любовь, въ особенности такому молодому мальчику, какъ Сереж. Она была необыкновенно хороша и хороша какъ женщина и ребенокъ: прелестные плечи, стройный гибкій станъ, исполненные свободной граціи движенія и совершенно дтское личико, дышащее кротостью и веселіемъ. Кром того, она имла прелесть женщины, стоящей въ глав высшаго свта; a ничто не придаетъ женщин боле прелести, какъ репутація прелестной женщины. — Графиня Шöфингъ имла еще очарованіе, общее очень немногимъ, это очарованіе простоты — не простоты, противуположной афектаціи, но той милой наивной простоты, которая такъ рдко встрчается, что составляетъ самую привлекательную оригинальность въ свтской женщин. Всякій вопросъ она длала просто и также отвчала на вс вопросы; въ ея словахъ никогда не замтно было и тни скрытой мысли; она говорила все, что приходило въ ея хорошенькую умную головку, и все выходило чрезвычайно мило. Она была одна изъ тхъ рдкихъ женщинъ, которыхъ вс любятъ, даже т, которые должны бы были завидовать.