Офицеры однаго съ нимъ полка, кажется, уважали его, но считали за человка грубаго и чудака. Когда я спрашивалъ о немъ, храбръ ли онъ? мн отвчали <какъ обыкновенно отвчаютъ Кавказскіе офицеры въ подобныхъ случаяхъ>: «То-есть, какъ храбръ?.. Также какъ и вс».100
** № 9 (III ред.).
Въ 4 часа утра на другой день капитанъ захалъ за мной. На немъ былъ старый истертый и заплатанный сюртукъ безъ эполетъ, лезгинскіе широкіе штаны, блая попашка съ опустившимся и пожелтвшимъ курпеемъ101 и азіятская шашченка черезъ плечо самой жалкой наружности — одна изъ тхъ шашекъ, которыя можно видть только у бдныхъ офицеровъ и у переселенныхъ хохловъ, обзаводящихся оружіемъ.
* № 10 (III ред.).
Мы молча хали по дорог; капитанъ не выпускалъ изо рта дагестанской трубочки, съ каждымъ шагомъ поталкивалъ ногами свою лошадку и казался задумчиве обыкновеннаго. Я усплъ замтить торчавшій изъ-за засаленнаго воротника его мундира кончикъ черной ленточки, на которой вислъ образокъ, привезенный мною; и мн, не знаю почему, пріятно было убдиться, что онъ не забылъ надть его.
* № 11 (III ред.).
«И куда скачетъ?» съ недовольнымъ видомъ пробормоталъ капитанъ, щурясь отъ пыли, которая столбомъ поднялась на дорог, и не выпуская чубука изо рта сплевывая на сторону. —
«Кто это такой?» спросилъ я его.
«Прапорщикъ <нашего полка, князь..... ей Богу забылъ. Недавно еще прибылъ въ полкъ. Изъ Грузинъ кажется.> Аланинъ, субалтеръ-офицеръ моей роты. Еще только въ прошломъ мсяц изъ корпуса прибылъ въ полкъ».
«Врно, онъ еще въ первый разъ идетъ въ дло?» сказалъ я.
«То-то и радёшенекъ.....» отвчалъ капитанъ, глубокомысленно покачивая головой. «Охъ! молодость!»
«Да какже не радоваться? я понимаю, что это для молодаго офицера должно быть очень пріятно».
«Поврьте», отвчалъ капитанъ медленно-серьезнымъ тономъ, выколачивая трубочку о луку сдла, «поврьте Л. Н.: ничего пріятнаго нтъ. Вдь вс мы думаемъ, что не мн быть убитымъ, а другому; а коли обдумать хорошенько: надо-же кому нибудь и убитымъ быть».
* № 12 (III ред.).
<Батальонный командиръ — маленькій пухленькій человчекъ въ шапк огромнаго размра, сопровождаемый двумя Татарами, халъ стороной и представлялъ изъ себя видъ человка, глубоко чувствующаго собственное достоинство и важность возложенной на него обязанности — колонно-начальника. Когда онъ отдавалъ приказанія, то говорилъ необыкновенно добренькимъ, сладенькимъ голоскомъ. (Эту манеру говорить я замтилъ у большей части колонно-начальниковъ, когда они исполняютъ эту обязанность.)>
* № 13 (III ред.).
Этотъ офицеръ былъ одинъ изъ довольно часто встрчающихся102 здсь103 типовъ удальцовъ, образовавшихся по рецепту героевъ Марлинскаго и Лермантова. Эти люди въ жизни своей на Кавказ принимаютъ за основаніе не собственныя наклонности, а поступки этихъ героевъ и смотрятъ на Кавказъ не иначе, какъ сквозь противорчащую дйствительности призму Героевъ Нашего Времени, Бэлъ, Амалатъ-Бековъ и Мулла-Нуровъ. Поручикъ всегда ходилъ въ азіятскомъ плать, имлъ тысячи кунаковъ нетолько во всхъ мирныхъ аулахъ, но даже и въ горскихъ, по самымъ опаснымъ мстамъ зжалъ безъ оказіи, <за что не разъ сидлъ на гауптвахт> ходилъ съ мирными Татарами по ночамъ засаживаться на дорогу, подкарауливать, грабить и убивать попадавшихся Горцевъ, имлъ Татарку-любовницу и писалъ свои записки. Этимъ-то онъ и заслужилъ репутацію джигита въ кругу большей части офицеровъ; одинъ чудакъ Капитанъ не любилъ Поручика и находилъ, что онъ ведетъ себя неприлично для Русскаго Офицера.
100