Дверь отворяется и виден говорящий адвокат.
Аристократы! Я аристократ духа. А это выше.
Ну, уж извините. (Проходит.)
А, здравствуй, Иван Петрович. Что дело?
Да еще речи адвокатов. Да вот не пускают.
А вы не шумите тут. Тут не кабак.
Опять аплодисменты, отворяются двери, выходят .
Прекрасно. Прямо до слез довел.
Лучше всякого романа. Только непонятно, как она могла так любить его. Ужасная фигура.
Тише. Вот он. Посмотрите, как он взволнован.
Дама и офицер проходят.
Принес?
Вот он. (Подает что-то.)
Глупо, пошло. Скучно. Скучно. Бессмысленно. (Хочет уходить.)
Ну, батюшка, дела наши хороши, только вы в последней речи не напортите мне.
Да я не буду говорить. Что им говорить? Я не буду.
Нет, сказать надо. Да вы не тревожьтесь. Теперь уж всё дело в шляпе. Вы только скажите то, что вы мне говорили, что если вас судят, так только за то, что вы не совершили самоубийства, то есть того, что считается преступлением по закону и гражданскому и церковному.
Я ничего не скажу.
Отчего?
Не хочу и не скажу. Вы только мне скажите: в худшем случае что может быть?
Я уже говорил вам: в худшем случае ссылка в Сибирь.
То есть кого ссылка?
И вас и вашей жены.
А в лучшем?
Церковное покаяние и, разумеется, расторжение второго брака.
То есть они опять меня свяжут с ней, то есть ее со мной?
Да, уж это как должно быть. Да вы не волнуйтесь. И, пожалуйста, скажите, как я вам говорю. И только. Главное, ничего лишнего. Ну, впрочем... (Замечая, что их окружили и слушают.) Я устал, пойду посижу, и вы отдохните, пока присяжные совещаются. Главное, не робеть.
И другого не может быть решения?
Никакого другого.
Проходите, проходите, нечего в коридоре стоять.
Сейчас. (Вынимает пистолет и стреляет себе в сердце. Падает. Все бросаются к нему.) Ничего, кажется, хорошо. Лизу...
Что ты сделал, Федя? Зачем?
Прости меня, что не мог... иначе распутать тебя... Не для тебя... мне этак лучше. Ведь я уж давно... готов...
Ты будешь жив.
Я без доктора знаю... Виктòр, прощай. А, Маша, опоздала... (Плачет.) Как хорошо... Как хорошо... (Кончается.)
РАЗРУШЕНИЕ АДА И ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЕГО
I
Это было в то время, когда Христос открывал людям свое учение.
Учение это было так ясно, и следование ему было так легко и так очевидно избавляло людей от зла, что нельзя было не принять его, и ничто не могло удержать его распространения по всему свету. И Вельзевул, отец и повелитель всех дьяволов, был встревожен. Он ясно видел, что власть его над людьми кончится навсегда, если только Христос не отречется от своей проповеди. Он был встревожен, но не унывал и подстрекал покорных ему фарисеев и книжников как можно сильнее оскорблять и мучать Христа, а ученикам Христа советовал бежать и оставить его одного. Он надеялся, что приговор к позорной казни, поругания, оставление его всеми учениками и, наконец, самые страдания и казнь сделают то, что Христос в последнюю минуту отречется от своего учения. А отречение уничтожит всю силу учения.