не вошло ни в одно из собраний сочинений Толстого и **** — что ранее печаталось со значительными сокращениями и искажениями текста.
Л. Н. ТОЛСТОЙ
1905 Г.
ПРОИЗВЕДЕНИЯ
1904—1906 гг.
ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
(ПРИ ЖИЗНИ НЕОПУБЛИКОВАННЫЕ, НЕОТДЕЛАННЫЕ И НЕЗАКОНЧЕННЫЕ)
** ФАЛЬШИВЫЙ КУПОН.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
I.
Федор Михайлович Смоковников, председатель казенной палаты, человек неподкупной честности, и гордящийся этим, и мрачно либеральный и не только свободномыслящий, но ненавидящий всякое проявление религиозности, которую он считал остатком суеверий, вернулся из палаты в самом дурном расположении духа. Губернатор написал ему преглупую бумагу, по которой можно было предположить замечание, что Федор Михайлович поступил нечестно. Федор Михайлович очень озлобился и тут же написал бойкий и колкий ответ.
Дома, Федору Михайловичу казалось, всё делалось ему наперекор.
Было без 5 минут 5 часов. Он думал, что сейчас же подадут обедать, но обед не был еще готов. Федор Михайлович хлопнул дверью и ушел в свою комнату. В дверь постучался кто-то. «Кой чорт еще там», подумал он и крикнул:
— Кто там еще?
В комнату вошел гимназист пятого класса, пятнадцатилетний мальчик, сын Федора Михайловича.
— Зачем ты?
— Нынче первое число.
— Что? Деньги?
Было заведено, что каждое первое число отец давал сыну жалованья на забавы 3 рубля. Федор Михайлович нахмурился, достал бумажник, поискал и вынул купон в 21/2 рубля, потом достал штучку с серебром и отсчитал еще 50 копеек. Сын молчал и не брал.
— Папа, пожалуйста, дай мне вперед.
— Что?
— Я не просил бы, да я занял на честное слово, обещал.
Я, как честный человек, не могу... мне надо еще три рубля, право, не буду просить... не то что не буду просить, а просто... пожалуйста, папа.
— Тебе сказано...
— Да папа, ведь один раз...
— Ты получаешь жалованья 3 рубля, и всё мало. Я в твои года не получал и 50 копеек.
— Теперь все товарищи мои больше получают. Петров, Иваницкий 50 рублей получают.
— А я тебе скажу, что если ты так поведешь себя, ты будешь мошенник. Я сказал.
— Да что же сказали. Вы никогда не войдете в мое положение, я должен буду подлецом быть. Вам хорошо.
— Пошел вон, шалопай. Вон.
Федор Михайлович вскочил и бросился к сыну.
— Вон. Сечь вас надо.
Сын испугался и озлобился, но озлобился больше, чем испугался, и, склонив голову, скорым шагом пошел к двери. Федор Михайлович не хотел бить его, но он был рад своему гневу и долго еще кричал, провожая сына, бранные слова.
Когда пришла горничная и сказала, что готово обедать, Федор Михайлович встал.
— Наконец, — сказал он. — Мне уже и есть не хочется.
И насупившись пошел к обеду.
За столом жена заговорила с ним, но он так буркнул сердито короткий ответ, что она замолчала. Сын тоже не подымал глаз от тарелки и молчал. Поели молча и молча встали и разошлись.
После обеда гимназист вернулся в свою комнату, вынул из кармана купон и мелочь и бросил на стол, а потом снял мундир, надел куртку. Сначала гимназист взялся за истрепанную латинскую грамматику, потом запер дверь на крючок, смел рукой со стола в ящик деньги, достал из ящика гильзы, насыпал одну, заткнул ватой и стал курить.
Просидел он над грамматикой и тетрадями часа два, ничего не понимая, потом встал и стал, топая пятками, ходить по комнате и вспоминать всё что было с отцом. Все ругательные слова отца, особенно его злое лицо, вспоминались ему, точно он сейчас слышал и видел его. «Шалопай. Сечь надо». И что больше он вспоминал, то больше злился на отца. Вспомнил он, как отец сказал ему: «Вижу, чтò из тебя выйдет — мошенник. Так и знай». — «И выйдешь мошенником, если так. Ему хорошо. Он забыл, как был модод. Ну, какое же я сделал преступление? Просто поехал в театр, не было денег, взял у Пети Грушецкого. Что же тут дурного? Другой бы пожалел, расспросил, а этот только ругаться и об себе думать. Вот когда у него чего-нибудь нет — это крик на весь дом, а я мошенник. Нет, хоть он и отец, а не люблю я его. Не знаю, все ли так, но я не люблю».
В дверь постучалась горничная. Она принесла записку.
— Велели ответ непременно.
В записке было написано: «Вот уже третий раз я прошу тебя возвратить взятые тобой у меня 6 рублей, но ты отвиливаешь.
Так не поступают честные люди. Прошу немедленно прислать с сим посланным. Мне самому нужда дозарезу. Неужели же ты не можешь достать?
Твой, смотря по тому, отдашь ты или не отдашь, презирающий или уважающий тебя товарищ
Грушецкий».
«Вот и думай. Экая свинья какая. Не может подождать. Попытаюсь еще».
Митя пошел к матери. Это была последняя надежда. Мать его была добрая и не умела отказывать, и она, может быть, и помогла бы ему, но нынче она была встревожена болезнью меньшого, двухлетнего Пети. Она рассердилась на Митю за то, что он пришел и зашумел, и сразу отказала ему.
Он что-то проворчал себе под нос и пошел из двери. Ей стало жалко сына, и она воротила его.
— Постой, Митя, — сказала она. — У меня нет теперь, но завтра я достану.
Но в Мите всё еще кипела злоба на отца.
— Зачем мне завтра, когда нужно нынче? Так знайте, что я пойду к товарищу.
Он вышел, хлопнув дверью.
«Больше делать нечего, он научит, где часы заложить», подумал он, ощупывая часы в кармане.
Митя достал из стола купон и мелочь, надел пальто и пошел к Махину.