Как только думаешь о том, чтò будет, так чувствуешь свою слабость и ничтожность; а как только подумаешь о том, что дело твое в том, чтобы делать сейчас волю Пославшего, так чувствуешь свободу, радость и силу.
Время только кажется, что есть, его нет. Оно есть только внутренняя призма, через которую мы разлагаем бытие и жизнь, образ, под которым мы постепенно видим то, чтò вневременно, в идее. Глаз не видит шара всего сразу, хотя шар существует весь сразу. Нужно одно из двух: либо чтобы шар вертелся перед глазом, который смотрит на него, либо чтобы глаз обошел вокруг наблюдаемого им шара.
В первом случае это — мир, развертывающийся или как будто развертывающийся во времени; во втором случае это — наша мысль, анализирующая и постепенно восстановляющая. Для высшего разума нет времени: чтò будет, то есть. Время и пространство — это раскрошение бесконечного для пользования им существами конечными.
Амиель.
Первый и самый обычный соблазн, который захватывает человека, есть соблазн приготовления к жизни вместо самой жизни.
«Теперь мне можно на время отступить от того, чтò должно и чего требует моя духовная природа, потому что я не готов», говорит себе человек. «А вот я приготовляюсь, наступит время, и тогда я начну жить уже вполне сообразно с своей совестью».
Ложь этого соблазна состоит в том, что человек отступает от жизни в настоящем, одной действительной жизни, и переносит ее в будущее, тогда как будущее не принадлежит человеку.
Для того, чтобы не подпасть этому соблазну, человек должен понимать и помнить, что готовиться некогда, что он должен жить лучшим образом сейчас такой, какой он есть, что совершенствование, нужное для него, есть только одно совершенствование в любви, а это совершенствование совершается только в настоящем. И потому должен не откладывая жить всякую минуту всеми своими силами настоящим для Бога, т.-е. для всех тех, кто предъявляет требования к его жизни, зная, что всякую минуту он может быть лишен возможности этого служения и что для этого-то ежечасного служения он и пришел в мир.
Мы не можем представить себе жизнь после смерти и не можем вспомнить жизнь до рождения потому, что не можем представлять себе ничего вне времени. Живем же мы не во времени.
28 ЯНВАРЯ.
Зло только в нас самих, т.-е. там, откуда мы сами можем его вынуть.
Мы говорим, что страдания — зло, но ничто больше страданий не соединяет людей любовью.
Человек — это дух Божий в теле.
С начала жизни человек не знает этого и думает, что жизнь его в его теле. Но чем больше он живет, тем больше он узнает, что настоящая его жизнь в духе, а не в теле. Вся жизнь человека в том, чтобы все больше и больше узнавать это и освобождаться духом от тела. А мы жалуемся на то, чтò мучает наше тело. Но ведь все мучения наши нам на благо, потому что освобождают нас от тела и делают нашу жизнь все более и более такою, какою она должна быть: духовною.
Всякое удовольствие приобретается ценою страдания. За истинное удовольствие цена уплачивается вперед; за ложное удовольствие приходится расплачиваться потом.
Джон Фостер.
Если у тебя есть враг и ты сумеешь воспользоваться им так, чтобы выучиться на нем — прощать, любить врагов, то то, чтò ты приобретешь этим, гораздо большее благо, чем то, которое ты имел бы, избавившись от врага.
Человек живет для тела и говорит: все скверно; человек живет для души и говорит: неправда, все прекрасно. То, чтò ты называешь скверным, — это то самое точило, без которого затупилось, заржавело бы самое дорогое, чтò есть во мне: моя душа.
Только испытав страдания, узнал я близкое сродство человеческих душ между собою. Стоит только хорошенько выстрадаться самому, как уже все страдающие становятся тебе понятны. Этого мало, самый ум проясняется: дотоле скрытые положения и поприща людей становятся тебе известны, и делается видно, чтò кому потребно. Велик Бог, нас умудряющий! И чем же умудряющий? Тем самым горем, от которого мы бежим и хотим скрыться. Страданиями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах.
Гоголь.
Нет такой болезни, которая бы мешала исполнять долг человека. Не можешь служить людям трудами, служи примером любовного терпения.