Талмуд.
27 ИЮЛЯ.
Никогда не откладывай доброго дела, если можешь сделать его нынче, потому что смерть не разбирает того, сделал или не сделал ты то, чтò должен. Смерть никого и ничего не дожидается. И потому для человека важнее всего в мире то, чтò он сейчас делает.
Если бы только мы чаще вспоминали о том, что никогда не вернешь потерянного времени, никогда не переделаешь сделанного зла, мы больше бы делали добра, меньше делали бы зла.
Последствия твоих дел оценят другие; ты же старайся только о том, чтобы сердце твое сейчас, в настоящую минуту было чисто и правдиво.
Рёскин.
Тебе нехорошо, и тебе кажется, что это оттого, что ты не можешь жить так, как бы ты хотел, что ты бы легче сделал то, чтò считаешь должным, если бы жизнь твоя была другая. Это неправда. У тебя есть всё то, чего ты так желаешь. Во всякую минуту жизни и где бы ты ни был ты можешь сделать то, что считаешь должным.
Memento mori1 — великое слово. Если бы мы помнили то, что мы умрем, вся жизнь наша получила бы совсем другое значение. Человек, зная, что он умрет через полчаса, не будет делать ни пустого, ни глупого, ни, главное, дурного в эти полчаса. Но полвека, которые, может-быть, отделяют тебя от смерти, разве не то же, чтò полчаса? Перед смертью и перед настоящим времени нет.
Если ты можешь вознестись духом выше пространства и времени, то ты в каждое мгновение находишься в вечности.
Ангелус Силезиус.
Когда подумаешь о том, сколько уже померло людей, и как скоро и во всяком случае легко и мне умереть, то невольно думается: неужели только затем и явился я на этот короткий промежуток времени, чтобы в этот короткий промежуток наврать, напутать и наделать глупостей и исчезнуть?
Точно как актер, у которого только одна короткая сцена, который долго приготовлялся к этой сцене, оделся, гримировался, а когда вышел, то осрамился, испортил всю пьесу и исчез.
Жизнь обнаруживается во времени и пространстве, но определяется не временными и пространственными условиями, а только степенью подчинения животной личности разуму. Определять жизнь временными и пространственными условиями — это всё равно, что определять высоту предмета его длиной и шириной.
Движение в высоту предмета, движущегося вместе с тем и в плоскости, будет точным подобием отношения истинной жизни человеческой к жизни животной личности, или жизни истинной к жизни временной и пространственной. Движение предмета кверху не зависит и не может ни увеличиться, ни уменьшиться от его движения в плоскости. То же и с определением жизни человеческой. Жизнь истинная проявляется всегда в личности, но не зависит, не может ни увеличиться, ни уменьшиться от такого или другого существования личности.
Временные и пространственные условия, в которых находится животная личность человека, не могут влиять на жизнь истинную, состоящую в подчинении животной личности разумному сознанию.
Вне власти человека, желающего жить, уничтожить, остановить пространственное и временное движение своего существования; но истинная жизнь его есть достижение блага подчинением разуму, независимо от этих видимых пространственных и временных движений. В этом-то большем и большем достижении блага через усилие разума только и состоит то, чтò составляет жизнь человеческую. Нет этого увеличения в усилении — и жизнь человеческая идет по двум видимым направлениям пространства и времени и есть одно существование. Есть это движение в высоту, это большее и большее подчинение разуму, — и между двумя силами и одной устанавливается отношение и совершается большее или меньшее движение по равнодействующей, поднимающей существование человека в область жизни.
Силы пространственные и временные — силы определенные, конечные, несовместимые с понятием жизни; сила же стремления к благу через подчинение разуму есть сила, поднимающая в высоту, — сама сила жизни, для которой нет ни временных, ни пространственных пределов.
Всё молодые склонны жить не настоящей жизнью (которая одна только и есть, какая бы она ни была), а жить будущим. А если у молодого человека на беду сложилась такая жизнь, что настоящее совсем несогласно с его желаниями и непривлекательно, то он уже совсем пренебрегает настоящим, а весь в будущем, — в том, чего нет, и очень может быть, что и совсем не будет.