По Торо.
Самый закон жизни не может изменяться, но люди могут всё яснее и яснее и понимать его, и научаться тому, как в жизни исполнять его.
Христос великий учитель. Он проповедовал истинную всеобщую религию любви к богу и человеку. Но не надо думать, что у бога не могут быть такие же и даже еще более великие учителя. Если мы будем думать так, мы этим не уменьшим величия Христа, а только признаем величие бога. Если же мы будем думать, что после Христа бог уже не будет больше прямо открываться людям, то с новыми великими учителями, когда они придут, случится то же, что было с Христом: побьют живого пророка для того, чтобы боготворить умершего.
Если бы Христос не отступал от того учения, которое тогда считалось истиной, мы бы не знали его великого учения.
Что, если бы он, как другие, сказал: никто не может вернее Моисея объяснить закон бога, он бы был ничто, и дух божий покинул бы его душу. Но он общался не с людьми, а с богом, слушался его голоса, а не своего страха перед людьми. Он не побоялся ни церкви, ни государства и не смутился, хотя Пилат и Ирод подружились только затем, чтобы распять его.
Да, бог так же близок к нам, как он близок был тогда ко Христу, и так же готов открыть истину каждому из нас, кто только захочет всей своей жизнью служить ему.
Паркер.
Религия не потому истинна, что ее проповедовали святые люди, а святые люди ее проповедовали потому, что она истинна.
Лессинг.
Когда дождевая вода течет по желобам, то нам кажется, что она вытекает из них. Но ведь вода падает с неба. То же и с поучениями святых и мудрецов: нам кажется, что поучения идут от них, а они идут от бога.
По Рамакришне.
II
ДУША
Неосязаемое, невидимое, бестелесное, дающее жизнь всему существующему, само в себе мы называем богом. То же неосязаемое, невидимое, бестелесное начало, отделенное телом от всего остального и сознаваемое нами собою, мы называем душою.
I
ЧТО ТАКОЕ ДУША
Человек, если прожил долгий век, то прожил много перемен, — был сначала младенцем, потом дитей, потом взрослым, потом старым. Но как ни переменялся человек, он всегда говорил про себя «я». И этот «я» был в нем всегда один и тот же. Тот же «я» был и в младенце, и в взрослом, и в старике. Вот это-то непеременное «я» и есть то, что мы называем душой.
Если человек думает, что всё, что он видит вокруг себя, весь бесконечный мир, точно таков, каким он его видит, то он очень ошибается. Всё телесное человек знает только потому, что у него такое, а не иное зрение, слух, осязание. Будь эти чувства другие, — и весь мир был бы другой. Так что мы не знаем и не можем знать, каков тот телесный мир, в котором мы живем. Одно, что мы верно и вполне знаем, это нашу душу.
II
«Я» ДУХОВНО
Когда мы говорим «я», то говорим мы это не про наше тело, а про то, чем живет наше тело. Что же такое это «я»? Словами мы не можем сказать, что такое это «я», но знаем мы это «я» лучше всего того, что знаем. Мы знаем, что не будь в нас этого «я», то мы ничего бы не знали, не было бы для нас ничего на свете, и нас самих бы не было.
Когда я размышляю, то мне труднее понять, что такое мое тело, чем то, что такое моя душа. Как ни близко тело, оно все-таки чужое, только душа своя.
Если человек не сознает в себе свою душу, это не значит то, что в нем нет души, а только то, что он не научился еще сознавать душу в себе.
Пока мы не познали, что в нас, какая нам польза знать, что вне нас? Да и можно ли, не познав себя, познать мир? Может ли тот, кто слеп дома, быть зрячим в гостях?
Сковорода.
Как свеча не может гореть без огня, так человек не может жить без духовной силы. Дух живет во всех людях, но не все люди знают это.
Радостна жизнь того, кто знает это, и несчастна жизнь того, кто не знает этого.
[По Рамакришне.]
III
ДУША И ВЕЩЕСТВЕННЫЙ МИР
Мы измерили землю, солнце, звезды, морские глубины, лезем в глубь земли за золотом, отыскали реки и горы на луне, открываем новые звезды и знаем их величину, засыпаем пропасти, строим хитрые машины; что ни день, то всё новые и новые выдумки. Чего мы только не умеем! Чего не можем! Но чего-то, и самого важного, все-таки не хватает нам. Чего именно, мы и сами не знаем. Мы похожи на маленького ребенка: он чувствует, что ему нехорошо, а почему нехорошо — он не знает.