Была бедная. Пойду исследов[ать]. Теперь 3-й час. Всё побаливает под ложечкой.
Был у бедной: мать, кажется, обманщица професиональная, а дочь или чужая — жалкая проститутка с ребенком. Я догадался о том, что надо б[ыло] сделать, только после того, как ушел, надо б[ыло] выслать старуху и узнать от молодой всю правду и помочь, если можно. Дорогой встретил г-н[а] Платон[ова], изобретатель, потом О. П. Герасимов, с ним говорил по душе. Но всё это не для Б[ога], а для людей. Дома много народа. Олсуфьев, Мамоновы. Играли в лапту и весело б[ыло] и не совестно. Потом пришел доброд[ушный] и огранич[енный]64 Янжул. Лег поздно.
29 А. М. 89. Встал поздне[е]. Решил не переделывать вперед, а писать сразу. Это можно, но надо выработать приемы, к[оторых] еще нет: именно обдумать яснее тэзисы рассуждений и потом уж распространять.
Попробовал так писать об искус[стве] и не мог. Опять запутался. После завтрака был Фельдман — пустяки, потом пошел к Бирюковой, не застал, к Завалишину, 85-й год, б[ыл] паралич. И есть невольная старческая кротость, но мало. После обеда Е. Попов, Прокофьев, Дунаев, Ивакин, Тулинов и Бирюкова. Бир[юкова] прелесть доброты настоящей. Попов болен сердцем, но кротче теперь. Готовится к смерти, очевидно приближаясь к Богу. Остальные безразличны, скучно. Думал: 1) В Уч[ении] XII Апост[олов] сказано: одних обличай, за других молись, а 3-х люби больше души своей. По моему надо так: одним, сострадая, помогай, других, молясь за них, обличай, третьих люби больше души своей. Оно так и выходит. Все люди и каждый человек отдельно сначала живет животной жизнью, где ему нужно помогать, потом жизнью мирской, славой людской, где его нужно обличать, и потом жизнью божеской, где нельзя не любить его больше себя. Выходит и еще с той стороны, что жизнь человека есть исполнение воли пославшего, кот[орая] совершится (если прямо не знаешь несомненно этой воли, что бывает большей частью) тогда, когда будешь жить в чистоте, к[оторая] дает возможность помогать другим, в смирении, к[оторое] освобождает от делания для славы людской и в благоволении к людям, к[оторое] ведет к любви. Лег в 12.
30 А. М. 89. Встал в 8. Ничего не писал, только просмотрел вчерашнее. Пошел к солдатам. У них шел обман принятых осень[ю]. Их заставляли присягать перед знаменем. Попы в ризах пели с певчими в нарядных стихарях, носили иконы, били в бараб[аны] и играла музыка. Проходя назад, слышу разговор Вахмистра — «не полагается». Как[ое] страшное слово! Ведь не про божеский закон оно говорится, а про безумно жестокую чепуху военного устава. Думал: вот 7 пунктов обвинит[ельного] акта против правительства. 1) Церковь, обман суеверия, траты. 2) Войско, разврат, жестокость, траты. 3) Наказание, развращение, жестокость, зараз[а]. 4) Землевлад[ение] крупное, ненависть беднот[ы] города. 5) Фабрики — убийство жизни. 6) Пьянст[во]. 7) Проституция. — Когда подходил к войскам, попы с образами пошли на меня. Я, чтоб не снимать шапки, пошел прочь от них. И совестно б[ыло] убегать, а идти на них робел и стыдно стало. Вернулся домой, читал и записал это. Решил об искусстве написать, тэзисы, т. е. кратко положен[ия].
Читал статью Ковал[евского] проф[ессора], исповедание матерьялизма очень связное: среда, воздействуя в известн[ом] направлении, вызывает реакцию, из этой реакции выделяются органы, и органы чувств, чувства оставляют следы, следы эти, комбинируясь, производят ум, волю, душу. Всё это прекрасно и очень верно: но дело в том, что всё это не нужно. Мне дела нет, как произошла моя душа, но она есть и действует. Ну так как же ей действовать? Вот это-то нужно знать; а теория происхождения ее не только не отвечает на вопрос, но отводит от него. Как я спросил плутоватого мальчугана, объявившего, что он умеет складывать, как сложить: лапа. Он задумался и спросил: какая лапа, собачья? — Пошел к В. В. Бир[юковой]. Всё то же — добрая женщина. Поговорил с Машей о том, что испытание ей хорошо. Ей хорошо узнать прочность своей веры. После обеда стали читать, пришел Долнер, Черт[кова] знакомый, из акад[емии] худож[еств]. Бросил и верит в Хр[иста]. Пошел за хлебом. Оттуда, проходя Дев[ичьим] полем, напал на страшную сцену: фабричный, здоровый, высокий, чисто одетый, требовал, чтобы женщина, крошечная, исполнила бы обещанный блуд или возвратила пропитое с нею половину, 40 к[опеек]. Она давала 20 и хотела уйти. Он хвастался перед толпой, одобряющей, что если она не даст 40, то он возьмет ее на ночь и натрет до мозолей (хохот). С злобой тащил ее на блуд. Потом повел ее к начальству требовать исполнения ее обещан[ия]. Я пошел за ними и не выдержал, вмешался, дал ему 20 к[опеек] и сказал ему, что он Бога забыл и его закон. Толпа перешла на мою сторону. Он женатый и сказал это без стыда. Боже мой! Когда же я обличу их? Неужели не надо этого. — Тут случился учитель, увязался со мной. Ой делает карьеру чистой жизнью. Как он, так и Д. нравствен[ные] люди относительно, спокойно предаются блуду. Пришел Рахм[анов] и хорошо говорил с ним. Напился чаю среди Рач[ин ских], Мам[оновых], относящихся к людям, как искусствен[ные] цветы к настоя[щим], и лег поздно и спал д[урно].