Не знаю, справедливо ли отчеркнутое.
Теперь 5 часов. Мне лучше.
Нынче 15 июня 95. Я. П. 8 часов вечера.
Уехал вчера Сережа. Я радуюсь, что говорил с ним хорошо, и обещание доброе. Он ли размяк от любви, или я. И вчера же приехала Соня с детьми и Илья. Утром было много просителей, беседовал с Курсинским. Он спрашивал, как ему ответить на требования консистории избрать священника для покаяния. Благодарю Бога, до сих пор не забывал ни с С[оней], ни с детьми того, что отношение не с людьми, а с Богом. И очень хорошо. Нынче письмо от немца с выписками из вранья Mme Seuron. Было досадно. И теперь даже не пересилил. Нет, пересилил. Мое влияние. Это не мое дело, а дело Божие; если нужно униженье личности моей, то видно так надо. А мне все-таки хорошо. Хорош был мужик из Деменки 79 лет, знающий, что он умирает, желающий этого страстно и все-таки шутящий. Одно возбудило его — воспоминание о том, сколько он работал в свою жизнь. «Редко кому удается столько поработать». Он до прошлого года один убирал два надела.
[55]Нынче начал было писать сначала Коневск[ую], но не пошло. Всё нездоров. Поехал на велосип[еде], тоже не доехал — гроза заходила. За весь день, кроме личного общения, сделал только то, что обдумал среду, в к[оторой] живет Нехл[юдов]: нянюшка, почти невеста и мать, только что умершая. — Очень это оживило его и всё начало. Помоги мне, Отец, помнить, что только Тебя одного мне нужно помнить и что один ли я или главное с другими, я имею дело с Тобой. Иду походить и потом ужинать. —
17 Июня 95. Я. П. Всё то же желудочное нездоровье и от того тяжелое расположение духа и большая слабость. Вчера был тяжелый день. С[оня] была не в духе. И говорила только то, что больно: сочинения и доход с них, раздел, воровство, вегетарьянство. Я держался внешне, но внутренно не мог вызвать в себе того чувства сожаления к ней за то, что жизнь так тяжела для нее, которое должно. Помнил еще, что все мои отношения с людьми — это отношения с Ним, но слабее первых дней. Не хочу ослабевать, хочу думать и чувствовать так до конца. Был вчера в Овсянникове, говорил с мужиками и с Ив[аном] Ивановичем] о Боге. Разговор этот еще более подтвердил мне то, что без понятия Бога, без сознания Его не может быть разумного миросозерцания.
Сейчас 10 час[ов] утра, чувствую себя слабым, но именно от этого думал, что необходимо работать своё служебное дело в периоды слабости. Может быть, так будет до конца и потому надо приучить себя, работая, служить среди слабости уныния, даже страдания. За это время ничего не думал стоющего записи, Уясняется Коневская. —
18 Июня. Я. П. 95. Вчера был судья военный просить на школу. Я много с ним говорил и нехорошо, неубедительно и излишне. Начинаю забывать отношение к Богу при общении с людьми. Вчера же получил от Дунаева вырезку из газеты о том, что 9 солдат духоборов отказались от военной службы и несколько запасных возвратили свои билеты. Удивительное дело, это не радует меня. О том, почему это так — после. Я не добр был с С[оней] и с М[ишей]. Ходил на Козловку. Вечером ездил верхом. Читал Herron’a — Christian state, бездарно, холодно и неопределенно. Илюша с мальчиками уехал к себе, Здоровье всё то же — слабость. Надо приспосабливаться к слабости. Думал:
1) Читал Herbert’a Spencer’a ответ Balfour’y. Исповедание агностицизма, как они теперь называют атеизм. Я говорю, что агностицизм, хотя и хочет быть чем-то особенным от атеизма, выставляя вперед мнимую невозможность знать, но в сущности то же, что атеизм, п[отому] ч[то] корень всего есть непризнание Бога. Так читал H. Sp[encer’a], к[оторый] говорит не то, что я желаю откинуть верования в Бога... но я должен сделать это. Самообман есть только другая альтернатива. «Нет никакого удовольствия, говорит он, в сознании себя бесконечно малым прыщиком на планете, к[оторая] сама есть такая же бесконечно малая песчинка в сравнении with the totality of things[56] (я бы спросил у него, что он разумеет под totality of things). Не представляет никакого утешения то, что поражающие вас неисцелимые страдания происходят от слепых сил, кот[орые] так же безучастно и случайно разрушают ныне червячка, завтра целые миры, и созерцание вселенной без понятного начала и конца и без понятной нам разумной цели, не доставляет никакого удовлетворения. Желание понять значение всего этого не менее сильно в агностике, как и в других, но не находя объяснения этому, он не довольствуется тем, к[оторое] ему предлагают». Совершенно то же самое говорил мне 3-го дня Ив[ан] Ив[анович]: происходит какое-то коловращение и среди этого бесконечного по времени и пространству коловращения являюсь я — живу и исчезаю, это несомненно, всё же остальное, т. е. представление о каком-то разумном существе, от которого] я произошел и для достижений цели кот[орого] я существую вместе со всем, что существует — это представление такое есть самообман.