6) Как удивительно, что бесконечность пространства и времени приводят часто как доказательство силы человеческого разума (я сам часто думал так), а между тем нет более очевидного доказательства неполноты, узости, частности,[63] лживости даже человеческого разума, как то, что он не может иначе ничего себе представить, как в пространстве и во времени. А понятия пространство и время суть бессмыслицы и противны требованиям разума. Время должно указывать пределы последовательности, а пространство — пределы расположения вещей, а, между тем, ни то, ни другое не имеет пределов. Я не знаю более точного определения времени и пространства как то, кот[орое] я мальчиком еще 15 л[ет] сделал себе, а именно: Время есть способность человека представлять себе много предметов в одном и том же пространстве, что возможно только через последовательность, пространство же есть способность человека представлять себе много предметов в одно и то же время, что возможно только при рядом стоянии вещей. Как способности людей, время и пространство можно определить, но как свойство вещи, оно не имеет смысла. — Будет совершенно разумно, если я буду говорить, что я имею свойство видеть всё, что я вижу в пространстве и во времени, но будет совершенна нелепо, если я буду воображать, что вещи, весь мир действительно существуют в пространстве и времени, и потому буду задаваться вопросами о том, как произошли вещи, весь мир — прежде и еще прежде, и так без конца, и другими вопросами, какие и где есть вещи — весь мир, за этими и еще за этими, и так без конца.
А между тем это-то самое нелепое предположение, что вещи — мир — действительно существуют во времени и пространстве, и делают люди так назыв[аемой] положительной науки. —
23 Сен. Я. П. Е. б. ж. 33 года женатой жи[зни].
[24 сентября.] Вчера провел день хорошо, но мало работал. Написал Маше письмо. — Думал:
Вышел до завтрака пройтись по саду и вижу на липе новый недавно выросший гриб. — Сбил его палкой. И подумал: он живой. Тоже явились условия, удобные для его существования, и он явился и живет. И подумал о всем том, что живет в бесконечном мире по тем же законам. И удивился на мудрость — разумность — устройства мира. — И потом опомнился, поняв, что удивляюсь я не на премудрость устройства мира, а на премудрость своего разума, кот[орый] видит всё так премудро. Ведь это всё равно, что удивляться на правильность того полушара, который я вижу на небе, и круга около себя. Ведь это только закон моего зрения. А там законы моего разума, кот[орые] облекли всё существующ[ее] в эту — удивляющую меня правильность.
Сейчас 1-й час 24 Сен. 1895. Я. П.
Начал писать Коневск[ую] пов[есть], не пошло. Делал пасьянс и думал: думал о том, что надо не на словах, а на деле жить не для себя и для людей, а для Бога. А чтобы действительно так жить, надо приучать себя к этому, как приучаешь себя жить для себя, потом для любимых людей. Правда, будет сначала неловко, не будет простоты, естественности, будешь срываться, но потом привыкнешь и будешь жить так, не думая. Буду стараться. Нарочно записал, чтобы заметить, что будет через месяц. Станешь писать, говорить, работать, есть, спать даже, и всё можно дела[ть] для себя и для Бога. И если приучиться делать только для Бога, какое спокойствие и сила! Помоги мне, Отец.
25 С. 95. Я. П. Е. б. ж.
[25 сентября.] 24-го один раз отступил от ж[изни] д[ля] Б[ога], когда вышел после обеда к разбитому параличом страннику и холодно обошелся с ним; другой раз вечером, когда с досадой отвечал Соне о Хилков[ых]. Думал еще 24-го очень важное:
Жить для Бога? Как дойти до того, чтобы жить для Бога? Так же, как дошел до того, что жил только для себя: убедиться, что всякая другая жизнь бессмысленна, бесполезна, губительна, что всякая другая жизнь не жизнь. Не убедительность, даже не руководящее чувство дает твердость убеждения — опытом изведанное и несомненное бессмыслие всякой другой жизни.