[5 февраля.] Нынче 5-е утро. — Ничего не хочется писать. Все эти последние дни, особенно вчера, чувствую, применяю к жизни сознание того, что цель жизни одна: быть соверш[енным], как Отец; делать то же, что Он, то, чего Он хочет от нас, т. е. любить; любовь чтобы руководила в минуты самой энерг[ичной] деятельности и чтобы одной ей дышать в минуты величайшей слабости. Как только что-нибудь тяжело, больно, так стоит только вспомнить это, и всё тяжелое, больное исчезает и остается одно радостное.
Человеку, серьезно, искренно пользующемуся своим разумом, очевидно, что все цели закрыты ему: одна только разумна: жить для удовлетворения требований Бога, своей совести, своей высшей природы (всё одно и то же). Если выразить это во времени, то жить так, чтобы готовить свою душу к переходу в лучший мир, если выразить это точнее вне времени: слить свою жизнь с ее безвременным началом, с Добром, с Любовью, с Богом. —
Боюсь только одного: чтобы это так сильно и благотворно действующее на меня сознание единственной разумности и свободы, радостности жизни в Боге, не притупилось, не потеряло свое, возносящее меня от дрязг жизни, освобождающее действие. Ах кабы всем, кабы всегда так. Нынче ночью при этом свете обдумывал разные явления жизни, и так было хорошо и радостно. Подожд[у] экзамена, буду готовиться к нему.
Когда записывал, забыл:
1) Как нелеп довод врагов нравственного совершенствования о том, что человек, истинно самоотверженный, пожертвует своим совершенством для блага других, т. е. что человек готов стать дурным, чтобы поступать хорошо. Если разуметь под этим то, что человек готов перед людьми прослыть дурным, только бы исполнить требования своей совести, а не служить известному делу или даже людям. Служение делу и людям может иногда совпадать, а может и не совпадать с требованиями совести. Это частный случай.
2) Сомневаться в том, что источник всех зол есть ложное религиозное учение, может только человек, не думающий о причинах житейских общественных явлений. Причины всех этих явлений — мысли, мысли людей. Как же могут не иметь огромного влияния на общественное устройство ложные мысли? Людям некоторым хорошо в ложном устройстве, основанном на ложных мыслях; понятно, что они поддерживают ложные мысли, ложное религиозное учение.
3) Не могу писать и тоскую и принуждаю себя. Как глупо! Точно жизнь в писаньи. Она даже не во внешней деятельности, Не как я хочу, а как Ты хочешь. Еще полнее и значительнее без писанья. Вот и учусь жить без писанья. И можно.
4) Записано то, что уже сказал здесь, а именно, что совершенствоваться не значит готовиться к будущей жизни (это мы так говорим для удобства, простоты речи), а совершенствоваться значит приближаться к той основе жизни, для к[оторой] нет времени, а потому и нет смерти, т. е. всё более и более переносить свое Я из жизни телесной в жизнь духовную.
5) Е[вгений] И[ванович] рассказывал про Ан[ну] Шарапову. Она спокойна только, когда заняты ею. Всякое занятие посторонним ей неинтересно. Всякое же занятие друг[ими] людь[ми] оскорбляет ее. Ей кажется, что она поддерживает жизнь всех близких, что без неё все бы пропали. При малейшем укоре, она оскорбляет всех. И через 10 мин[ут] забывает и ни малейшего раскаяния. — Это крайняя степень эгоизма и сумашествия, но есть много градаций, приближающихся к этому. В сущности, думать, что я живу для себя, для своего наслаждения, славы, есть полное сумашествие потенциальное. Жить —нельзя не жить для себя, нельзя не защититься при нападении, не броситься на пищу, когда голоден, но думать, что в этом жизнь, и ту самую мысль, кот[орая] дана для того, чтобы увидать невозможность такой жизни, употреблять на усиление такой отдельной жизни, есть полное сумашествие.
6) Жена приходит к мужу и ласково, умно говорит, как прежде не говорила. Муж тронут. А это только оттого, что она сделала гадость.
7) Jean Grave, L’individu et la société[164] говорит, что революция только тогда будет плодотворна, когда l’individu будет воздержан, бескорыстен, добр, готов к помощи ближнему, не будет тщеславен, не будет осуждать других, будет иметь сознание своего достоинства. Т. е. будет иметь все достоинства христианина. Но как же он приобретет эти добродетели, зная, что он только случайное сцепление атомов? Все добродетели эти возможны, естественны, даже невозможно отсутствие их при хрис[тианском] миросозерцании, том, что мы сыны Бога, посланные делать Его волю; но с матерьялистическим мировоззрени[ем] добродетели эти несовместимы.
Теперь 2-й час, иду вниз. Буду писать завтра.
6 Ф. 98. М. Е. б. ж.
Нынче 19 Февр. 1898. М. Долго не писал. Сначала был нездоров. Дней 5, как лучше. За это время всё исправлял и дополнял и портил последние главы об Искусстве. Решилась отправка Карп[ентера] с предисловием в С[еверный] В[естник]. Поправлял и это предисловие. Общее впечатление от этой статьи «о науке», так же как и от 20 гл[авы], раскаяние. Чувствую, что это правда, что это надо, но больно, что оскорбляю, огорчаю много добрых заблудших. Очевидно, 0,999 не поймут, во имя чего я осуждаю нашу науку, и буду[т] возмущены. Надо бы было сделать это с большей добротой. И в этом я виноват, но теперь поздно. В последний раз, как я писал, я высказывал страх, что то перенесение себя из жизни мирской, суетной, оскорбляющ[ей], раздражающей, в жизнь перед Богом, жиз[нь] вечную (здесь, теперь), кот[орое] я испытал, не потерялось бы, чтобы не притупилось бы. Но вот прошло 13 дней, и я всё так же это чувствую и чувствовал всё это время и радовался и радуюсь: начну загадывать в пасьянсе, услышу раздражающий разговор, противоречие, недоволен своим писаньем, осуждением людей, жалею что-либо и вдруг вспоминаю, что это мне так кажется, п[отому] ч[то] я согнулся и копаюсь под полом, а стóит только выпрямиться во весь рост, и всё неприятное, раздражительное не только исчезло, но помогает радости торжества над своей человеч[еской] слабостью. — Не испытал еще этого при физических сильных страданиях. Выдержит ли? Должно выдержать. Помоги, Господи. А то очень радостно. Радостно то, что положительно открылось в старости новое состояние большого неразрушимого блага. И это не воображение, а ясно сознаваемое, как тепло, холод, перемена состояния души — переход от путаницы, страдания к ясности и спокойствию и переход от меня зависящий. Вот именно выросли крылья; как только тяжело, больно идти ногами, распускаешь крылья. Почему же не всегда на крыльях? А видно, слаб еще. Не приучился, а может быть и необходим отдых. Интересно узнать, есть ли это состояние свойство старости, могут ли молодые испытывать его? Я думаю, что могут. К этому надо приучать себя. Это-то есть молитва. — «Надо что-то скрывать, чего-то бояться, что-то мучает, чего-то не достает» и вдруг: нечего скрывать, нечего бояться, нечему мучиться, нечего желать. Главное то, что переносишься от суда людского на суд Божий. Ох, кабы это удержалось до смерти. Но и за то, что испытал, благодарю тебя, Отец.