5 Александр Петрович — неизвестен.
6 См. вклейку между стр. 88 и 89.
На это письмо, а также и на два предыдущие письма Толстого (от 17 августа и 23 августа) В. В. Арсеньева ответила письмом от 12 сентября.
23. Гр. С. Н. Толстому.
1856 г. Сентября 10. Я. П.
Теперь только в 9 часов вечера сегодня — понедел[ьник] могу тебе дать хороший ответ; а то всё было хуже и хуже, привозили 2-х докт[оров], пускали еще 40 пиявок, но сию минуту только я заснул и, проснувшись, почувствовал себя значительно лучше. — Раньше дней 5, 6 все-таки и думать нельзя мне ехать. Так до свиданья, пожалуйста уведомь, когда ты уедешь и точно ли есть большие упущения у тебя в хозяйстве и не очень без меня выбивай места. Собак может быть пошлю завтра.1 —
Твой Гр. Л. Толстой.
Впервые опубликовано в Б. I, 4, стр. 295.
Письмо датируется содержанием и записью в Дневнике о болезни.
1 Толстой собирался с братом на охоту в Курскую губернию, но из-за болезни осуществить этого ему не удалось. См. п. № 24.
К настоящему письму Толстого сделана приписка П. И. Юшковой (подлинник по-французски) о здоровье Льва Николаевича и о ее тревогах, когда братья уезжают на охоту.
* 24. Гр. С. Н. Толстому.
1856 г. Сентября 16. Я. П.
16 Сентября.
Любезный друг Сережа!
Здоровье мое и поправилось и нет. Боли той нет и воспаленья нет, но какая-то тяжесть в груди, покалывает и к вечеру болит. — Может быть, оно и пройдет по немногу само собой, но я нескоро решусь ехать в Курск, а ежели нескоро, то и совсем нечего ехать. Скорее, ежели недели две не будет лучше, я съезжу в Москву.1 Пожалуйста не сердись на меня и не думай, чтобы я желал тебе изменить. Мне, напротив, страшно хотелось ехать, и собак я вернул почти с дороги. А кто знает, ежели очень скоро совсем пройдет, то я приеду, собак посажу с собой. А лошадь там, надеюсь, достанем. Но вообще ежели через неделю, т. е. до 23 Сентября, я не приеду, значит не приеду совсем, и тогда, может быть, ты вернешься, ежели тебе там будет скучно.2 — Но хорошо бы было, ежели бы ты там кончил с Щербачовкой. Право, это неподходящее дело с Николинькой,3 а запродай там этому соседу или кому-нибудь, ежели цена не слишком малая и превосходно бы было, а деньги ведь нам всем нужны и очень. По крайней мере, мне нынешний год очень нужны. Я еще не выхожу из комнаты, тетинька4 здорова и целует тебя. Прощай, будь здоров и затрави там 10 лисиц и приезжай к нам.
Твой бр.
Отвечай пожалуйста.
Впервые отрывки из письма напечатаны в Б. I, 1, стр. 295, в ПТС, 1, стр. 54, и Бир. XXI, 1913, стр. 146.
1 В Москву Толстой выехал 1 ноября 1856 г.
2 См. прим. 1 к п. № 23.
3 H. Н. Толстой предполагал купить Щербачовку.
4 П. И. Юшкова.
25. А. В. Дружинину.
1856 г. Сентября 21. Я. П.
Письмо ваше1 очень обрадовало меня, милейший Александр Васильевич; особенно потому, что я с каждым днем всё собирался писать вам и, без фразы, почти каждый день думал о вас. — Во-первых, я думал о вас потому, что я вас очень люблю и уважаю, тоже без фразы, а во-вторых, потому, что хотел просить вас о помощи. Ваше желание я надеюсь исполнить и исполнил бы его сейчас же, ежели бы меня не связывало обещание, которое я дал Краевскому, дать ему первое, что буду печатать. Ведь к последней книжке значит к Декабрю? а для Краевского у меня уже готовится,2 для вас же почти готово, был написан для имевшего издаваться Воен[ного] Ж[урнала],3 правда, крошечный эпизодец Кавказский, из кот[орого] я взял кое-что в Руб[ку] Леса и к[оторый] поэтому надо переделать.4 Не для того, чтобы вас задобрить к услуге, которую от вас прошу, но просто мне ужасно приятно сделать вам что-нибудь приятное и, получив ваше письмо, да и прежде я раскаивался в этом поспешном условии с Современником.5 Вот в чем моя просьба. Я написал 1-ю половину Юности,6 кот[орую] обещал в Современник. Я никому ее не читал и писал пристально, так что решительно не могу о ней судить — всё у меня в голове перепуталось. Кажется мне однако, без скромности, что она очень плоха — особенно по небрежности языка, растянутости и т. д. Кажется мне это потому, что когда я пишу один, никому не читая, то мне обыкновенно одинаково думается, что то, что я пишу, превосходно и очень плохо, теперь же гораздо больше думается последнее. Но я совершенно с вами согласен, что раз взявшись за литературу, нельзя этим шутить, а отдать ей всю жизнь, и поэтому я, надеясь впредь написать еще хорошее, не хочу печатать плохое. Так вот в чем просьба. Я к вам пришлю рукопись, — вы ее прочтите и строго и откровенно скажите свое мнение, лучше она или хуже Детства и почему и можно ли, переделав, сделать из нее хорошее или бросить ее. Последнее мне кажется лучше всего, потому что, раз начав дурно и проработав над ней 3 месяца, она мне опротивела до нельзя. —