Впервые опубликовано в Б. I, 3, стр. 340—343.
1 Эти письма В. В. Арсеньевой неизвестны.
2 В автографе ошибочно: писано.
3 Евгения Владимировна Арсеньева.
4 Карл Федорович Гимбут.
5 [за и против.]
6 Т. А. Ергольская.
7 [еще испытания.]
8 [вскружить голову молодой девушке,]
9 Н. П. Охотницкая.
10 Бал, повидимому, был в Туле в Благородном собрании.
11 Судя по последующим письмам, расшифровывается: голубчик.
12 [положа руку на сердце,]
13 «Библиотека для чтения» — ежемесячный журнал, основанный в 1834 г. О. И. Сенковским и сначала издававшийся А. Ф. Смирдиным. Редакторами его после Сенковского были А. В. Сарчевский и А. В. Дружинин.
14 Переписчик И. И. Сахаров.
15 В письме от 2 ноября Толстой просил В. В. Арсеньеву прислать ему свой портрет.
16 Какой портрет Толстого был послан В. В. Арсеньевой, не установлено.
17 [Ах, если бы я мог верить!!!!!!!]
18 [Дорогая и прелестная, трижды прелестная г-жа Вергани, напишите мне еще о предмете, который меня интересует: здоровье, расположение духа г-жи Д[ембицкой] и особенно иероглифы, которые принесли столько добра г-ну Храп[овицкому], тем более, что этот господин воображает, что вы его немного любите и что вы в совершенстве знаете г-жу Д[ембицкую]. Храп[овицкий] уверяет вас в своей истинной и искренней привязанности.]
* 38. В. В. Арсеньевой.
1856 г. Ноября 19. Петербург.
19 Nоября.
Благодарствуйте, голубчик, за ваши письма. Я получил три,1 портрета не получал, но не бойтесь: никто ни писем, ни портрета смотреть не будет и не может. Я пишу это письмо 7-е.2 Ваше последнее письмо очень и очень меня тронуло, и стыдно стало за то, что сделал вам больно. Что делать, все-таки лучше, чем ежели бы я в самом себе спрятал это сомненье. Буду отвечать по пунктам. 1) О Киреевском3 вы судите хорошо, но не совсем искренно — боитесь понять мою мысль, которая состоит в том, что он богат, а вы бедны, он ваш дядюшка и крестный отец и поэтому может думать, что вы надеетесь получить от него деньги. Ежели бы я был на вашем месте, я бы твердо взял решение никогда не получить от него ничего, и тогда бы уж любил и уважал его, ежели он стоит того. — 2) Вы говорите, что за письмо от меня готовы жертвовать всем. Избави Бог, чтобы вы так думали, да и говорить не надо. В числе этого всего есть добродетель, которой нельзя жертвовать не только для такой дряни, как я, но ни для чего на свете. — Подумайте об этом. Без уважения, выше всего, к добру нельзя прожить хорошо на свете. 3) Ваша привычка просыпаться по ночам хороша и мила очень. 4) Отчего нагнала на вас мрак комедия Островского? —
5) Женичкина4 приписка жестокая. Неужели, в самом деле, вы так монтируетесь, что доходите до гаданий и таких вздоров? Избегайте всех этих монтирующих средств и особенно праздности. Не говорите, что пропадает золотое время. Напротив, мы живем оба и живем таким хорошим чувством, каким дай Бог жить когда-нибудь после. 6) Не думайте, голубчик, чтобы никогда никто не любил вас так, как любил вас ваш отец. Вы стоите большой и сильной любви и поэтому будете иметь ее. Так свет устроен. — 7) Не пишите и не делайте глупостей приезжать в Петербург, а ежели богаты деньгами, поезжайте хоть месяц прожить в Москве, а потом, пожалуй, и в Петербург. —
8) Ради Бога, не думайте, что я такой отличный, вы меня смущаете этим ужасно. Ежели я умен, то это не заслуга, зато сердце у меня испорчено сомнением, недоверием и разной мерзостью. Ежели есть во мне, что можно любить, так это честность в деле чувства. Я никогда не обманывал и не обману вас. Вы — другое дело, вы натура свежая, неиспорченная сомнениями, вы любите, так любите, ненавидите, так ненавидите; многого, что занимает меня, вы не поймете никогда, но зато я никогда не дойду до той высоты любви, до которой вы можете дойти, ежели только не будете себя форсировать и обманывать. — Так мне надо чувствовать себя недостойным вас, а не вам, мой голубчик. И я чувствую это. — Но эта-то разница наших характеров, которая уж не переменится и которая, ежели бы переменилась, было бы тем хуже, эта-то разница и страшна для нашей будущности. Нам надо помириться вот с чем: мне — с тем, что большая часть моих умственных, главных в моей жизни интересов останутся чужды для вас, несмотря на всю вашу любовь, вам — надо помириться с мыслью, что той полноты чувства, которое вы будете давать мне, вы никогда не найдете во мне. Хотя порывами, временно мое чувство может быть и гораздо сильнее вашего, а уважение и признательность к вашей любви, покуда она будет существовать, ни на секунду не ослабнут. Одно, что может прочно соединить нас, это истинная любовь к добру, до которой я дошел умом, а вы дойдете сердцем. Мне так кажется, а впрочем дай Бог, чтобы было так, как вы мечтаете, ходя по зале с заложенными за спину руками. Моя сила, за кот[орую] вы меня любите — ум, ваша сила — сердце. И то и другое вещи хорошие, и будем стараться развивать с взаимной помощью и то и другое: вы меня выучите любить, я вас выучу думать. — Как это вы понимаете необходимость труда и любви в жизни, а не понимаете самоотвержения. Разве труд не самоотвержение? А любовь? Вы сами в предпоследнем письме говорите, что вы чувствуете, что любили меня с эгоизмом. Это очень верно; только, значит, вы вовсе не любили. Любить для своего наслаждения нельзя, а любят для наслаждения другого. Да что вам толковать то, что лежит в вашем отличном сердце. Пожалуйста, не переставайте писать мне о своих занятиях и поподробнее, что читали, что играли, и сколько часов. Вечера, пожалуйста, не теряйте. Возьмите на себя. Не столько для того, что вам полезны будут вечерние занятия, сколько для того, чтобы приучить себя преодолевать дурные наклонности и лень. — Я здесь остановился и долго думал о вашем характере. Ваш главный недостаток это слабость характера, и от него происходят все другие мелкие недостатки. Вырабатывайте силу воли. Возьмите на себя и воюйте упорно с своими дурными привычками. Журжиньку5 скучно учить, тут-то и принуждайте себя непременно. Без труда ничего и — главное — счастие невозможно. А я буду подпрыгивать от радости, читая ваши успехи над самой собой. Ради Бога, гуляйте и не сидите вечером долго, берегите свое здоровье. Женичка говорит, что вы худеете, это нехорошо. — Я приеду к Январю, почти наверно.6 Что хочется мне и ужасно хочется сейчас приехать и никогда не уезжать, этому верьте, потому что я никогда не лгу вам в этом смысле, скорее в противуположном. — Дня три тому назад провел я вечер у Тургеневой О[льги] А[лександровны], она милая девушка, и невольно я сравнивал ее с другой знакомой мне девушкой. Нет, до сих пор лучше этой другой девушки я не знаю; и собой она лучше, и сердце у нее лучшее на свете, и играет она лучше, только та девушка больше читала, больше развита и больше любит и понимает поэзию.7 Я спрашиваю себя беспрестанно: влюблен ли я в вас или нет, и я отвечаю: нет, но что-то тянет к вам, всё кажется, что должны мы быть близкими людьми, и что вы лучший мой друг. — Вот как, я думаю, должны жить Храп[овицкие].