Вы пишете, что в моих письмах немало противоречий;3 боюсь, что вы находите и противоречие в том, что я пустился вдруг писать письма в Моск[овские] вед[омости]. Это нужно было. Первое — об Азбуке, 4 чтобы сказать себе, что я всё сделал для распространения ее, и потом уж забыть, чего я все-таки не могу; и то, что я верно знаю, что это — лучшая книга, по которой в 10 раз легче и лучше учиться, чем по другим, а все русские дети продолжают учиться по дурным, меня злит всякий раз, когда я бываю натощак не в духе. Письмо же о голоде5 было вызвано, с одной стороны, женою, которая порадовала меня живым и искренним сочувствием к народу, с другой, тем, что там глупый губернатор6 только принял губернию и нашел, что голод в народе есть неприличное явление для губернатора, принявшего губернию, и не только не хлопотал о пособии, но с азартом требовал в нынешнем году сбора всех недоимок. Письмо достигло цели, если наделало немного шума. —
Жена благодарит за память и посылает поклон, а я от всей души вас обнимаю.
Ваш Л. Толстой.
Впервые опубликовано в книге «Лев Николаевич Толстой. Сборник статей и материалов», М. 1951, стр. 658. Датируется на основании пометки Страхова на автографе: «4 сент. 1873 г. Ясная».
1 Письмо неизвестно.
2 Речь идет о «Войне и мире». В ответном письме Страхов писал: «Сколько я ни думал и ни перечитывал, я не решился почти ничего вычеркнуть... Сделавши множество мелких исправлений..., я вычеркнул всего в двух местах по две, по три строчки — там, где надобность была совершенно очевидна» (ПС, стр. 33).
3 В ответном письме Страхов разъяснил, чтó именно он имел в виду, когда писал о противоречиях Толстого: «Противоречие, которое я нашел в Ваших письмах, состоит в том, что Вы сперва писали, что отдались роману всею душою, а потом, что он в легком роде» (ПС, стр. 35).
4 См. письмо № 26.
5 См. письмо № 29.
6 Самарским губернатором в середине 1873 г. был назначен Ф. Д. Климов.
* 34. А. A. Фету.
1873 г. Сентября 23. Я. П.
Я так избалован вами, дорогой Афанасий Афанасьевич, что, давно не имея1 от вас известий, не только мне чего-то недостает, но беспокоюсь и я, [и] жена, все ли у вас по-старому, по-хорошему. Сколько мне помнится, вы писали мне в Самару2 и говорили, что заедете ко мне, если будете знать, дома ли я. Я сейчас же по приезде отвечал вам, и с тех пор месяц ни слуха, ни духа. Пожалуйста, напишите, чтò бы у вас ни было. Ведь мы, право, оба с женой, не так только знакомы, а мы любим вас. Если всё благополучно, то напишите, что ваши птенцы,3 дела, планы. Судья ли вы? 4 едете ли за границу? Мы все по-старому, засели крепко опять лет на 11 (нынче 11 лет, что мы женаты). Я начинаю писать, т. е. скорее кончаю начатой роман, дети учатся, жена хлопочет, учит и носит5 и от этого хворает. У меня каждый день, вот уже с неделю, живописец Крамской6 делает мой портрет в Третьяковскую галлерею, и я сижу и болтаю с ним и из Петербургской стараюсь обращать его в крещеную веру.7 Я согласился на это, потому что сам Крамской приехал, согласился сделать другой портрет очень дешево для нас, и жена уговорила.
Скажите же, если вы, т. е. вы и Марья Петровна, которой передайте наш поклон — живы и здоровы, есть ли надежда вас увидать и когда. Если вы не заедете ко мне по дороге в Москву, я рассержусь и приеду к вам. Брюхом хочется вас видеть. —
Ваш всей душой
Л. Толстой.
23 сентября.
Впервые опубликовано, без последнего абзаца, в «Русском обозрении», 1890, № 8, стр. 455. Год определяется сопоставлением с письмом № 35.
1 В подлиннике: не имею