Ну, да это вы знаете лучше. Мне очень жалко, что Вельегор[ский] произвел на вас неопредел[енное] впечатление. Я получил от него письмо хорошее и вижу по всему, что он попал к нам неудачно.3 А не правда ли, Громан с кондитером очень мил.4 Я очень рад б[ыл] тому, что он вам понравился. — Теперь вы, вероятно, по уши в своем «Суде». Помогай бог. Бюст сделал большой Гинцбург, нехорош. Репинский похож, но, не для того, чтобы вам сказать приятное, а п[отому], ч[то] так есть, ваш лучше всех.5
У нас очень много посетителей, и я относительно их всегда стараюсь держаться вашего правила, ч[то] челов[ек] дороже полотна.6 И бывает за это тяжесть, скука, но бывают и награды. Избавиться от этого одно средство — работа, когда ею живешь и других кормишь, как Количка, но нам не только нельзя отказываться, но надо радоваться, что мы на что[-нибудь] пригодились; но еще лучше, если и от работы можно оторвать время для человека, для болтовни с ним. Крайности всегда сходятся: болтовня самое пустое и самое великое дело. Целую вас, поцелуйте от меня Рубанов7 и их детей. Очень вы хорош с внуками.8
Впервые почти полностью с датой «21 августа 1891 г.» опубликовано в «Книжках Недели» 1897, 8, стр. 178, 186—187 и 188, полностью, с тою же датой — в ТГ, стр. 144—145. Датируется на основании записи в Дневнике Толстого 30 июля (см. т. 52).
1 Анна Елпидифоровна Владыкина (р. около 1860), фельдшерица, знакомая семьи Ге. См. т. 65. 30 июля Владыкина приехала в Ясную Поляну.
2 Толстой имеет в виду рисунки Ге малого формата на евангельские сюжеты, задуманные Ге в 1886—1887 гг. и отчасти осуществленные им тогда же углем или карандашом на бумаге. См. В. В. Стасов, «Николай Николаевич Ге», стр. 295, 304—309.
3 Антон Константинович Вельгорский (не Вельегорский), в то время студент последнего курса Киевского университета; был у Толстого в июне 1891 г. Упоминаемое Толстым письмо его — от 18 июля (ошибочно датировано 18 июня).
4 22 июня в Ясной Поляне сошлись незнакомые прежде ни с Толстым, ни между собой: восемнадцатилетний гимназист С. Громан, путешествовавший пешком с целью «изучать народ», и кондитер-латыш из Митавы Иван Густавович Удрис. Толстой беседовал с ними вечером 22 и утром 23 июня, а потом дал им адреса Хилкова и Ге, куда они направились вместе. См. С. Громан, «Пешком по России» — «Летописи», 12, стр. 331—362.
5 Н. Н. Ге, гостя с 22 сентября по 28 октября 1890 г. в Ясной Поляне вылепил бюст Толстого (см. т. 65 и В. В. Стасов, «Николай Николаевич Ге», стр. 347).
6 Одна из любимых поговорок Н. Н. Ге.
7 Григорий Семенович и Зоя Григорьевна Рубан-Щуровские. См. прим. к письму № 388.
8 На одной из фотографий Л. М. Ковальского (см. т. 65) художник Ге снят вместе с внучкой Прасковьей Николаевной (р. 1878) и внуком Иваном Николаевичем (1890—1916). Фотография эта воспроизведена в ТГ, стр. 24—25.
* 13. Н. Н. Ге (сыну).
1891 г. Июля 30. Я. П.
Дорогой друг Количка, письмо ваше очень хорошее, и что же можно сказать кроме того как: помогай вам бог разрешить это дело так, чтоб не переставая быть в любви, в наибольшей любви с наибольшим числом людей, или, т[ак] к[ак] смерять и исчислять любовь к людям нельзя, — в наибольшей любви к богу, что с другой стороны выражается тем, чтобы поступать не перед людьми, а перед богом.
Дело это — крещение детей, кажется ничтожным, а оно важно, как и все дела не матерьяльные. Недавно жена Буткевича Андрея,1 врача, писала мне об этом: у ней родился 3-й ребенок, и муж ее не хочет крестить, а она сомневается.2 Так что мне пришлось на-днях думать об этом предмете. Если бы дело шло о том, чтобы учить чему-либо или нет, кормить чем-либо или нет ребенка, то можно спорить, колебаться, решать так или иначе, но в делах религиозных не может быть этих колебаний: крещение, причастие и т. п. есть или дело самой первой важности, без кот[орого] навеки погибнет душа моего ребенка, или — глупость или обман, и мой поступок крещения ребенка или — исполнение священной обязанности, если я верю, или — притворство, иезуитство, если я не верю и делаю все-таки по собственному побуждению, или — уступка необходимости, чтобы не заставить страдать другого. Случай этот ваш. И разобраться в нем можете только вы сами; только вы сами можете решить, насколько побуждает вас к тому поступку страх за себя или за другого и, главное, насколько такой поступок прямо возможен. Я знаю, н[а]п[ример], что ни вам, ни мне, думаю, невозможно, даже для избавления от бед самых дорогих людей, пойти говеть или самому снести своего ребенка крестить, т. е. отречься от своего бога, принести жертву Юпитеру. Скажу еще одно то, что претерпевший до конца спасен будет, т. е. то, что часто люди уступают именно тогда, когда нужно еще только одно маленькое усилие, чтобы прекратилось и давление. — А вы строги, милый друг, к людям ходящим и ищущим. Если и 29 ищут вчерашнего дня, а один настоящий, то страшно оттолкнуть его в числе 29. Я знаю это опытом. Целую вас нежно и всех ваших.